Судорожно хватая ртом воздух и спотыкаясь, Карен попятилась за стол.
— Вы! Вас я не выбрала бы ни за что… — Она вся дрожала, из горла вырывался хриплый шепот: — Убирайся из моей комнаты!
Комната содрогнулась от его низкого гортанного смеха. Роуэн отвернулся и шагнул к двери, разделявшей смежные половины вагончика.
— Поживем — увидим. Мне кажется, вы измените свое мнение, Карен. — Он вошел в ванную и захлопнул за собой дверь.
Все еще дрожа, Карен услышала, как из душа полилась вода. Его высокомерие казалось ей поистине безграничным. За какие-нибудь пятнадцать секунд он сумел показать ей, что видит в ней не дипломированного инженера, а жаждущую любви самку. «Как будто перед ним не человек, а только тело», — подумала она, выдернув ночную рубашку из ящика стола и швырнув ее на постель. Он сводит все к элементарному совокуплению. И никаких привязанностей. Он не имеет права так разговаривать с ней. Кто мог подумать, что английский джентльмен способен вести себя как настоящий дикарь?
Карен закрыла глаза. Своей напускной яростью она стремилась скрыть от себя правду. Она знала, что никто и никогда не целовал ее так, как он. От желания у нее ныло все тело. Что в нем такого? Неужели он действительно не испытывает к ней никаких чувств, видя в ней лишь источник наслаждения?
Стянув свитер, Карен сложила его на постели, затем расстегнула брюки, с шорохом соскользнувшие на пол Карен нагнулась, подняла их и повесила на вешалку. Внезапно ее поразила одна мысль. Может быть, Роуэн вовсе не испытывает неприязни к женщинам? В том числе и к ней? Возможно, ему просто неприятно сознавать, что его влечет к ним?
Ладно, она не станет ему мешать и постарается держаться от него подальше. По крайней мере не станет приближаться к нему, если в том не будет необходимости. В ее положении работа важнее всего остального.
Звук льющейся воды прекратился, и пол вагончика содрогнулся под его шагами.
Пытаясь успокоиться, Карен начала натягивать через голову ночную рубашку. Ей будет нелегко думать о своих обязанностях, зная о присутствии в соседней комнате обнаженного мужественного тела Роуэна Марсдена. Но она справится. Если нужно, она готова превратиться в лед.
Роуэн выключил душ и постоял в тесной кабинке, дожидаясь, пока с тела стечет вода. Затем он обернул вокруг бедер пушистое белое полотенце и перешел на плетеную циновку. О чем он, черт возьми, думал, когда решился на это? Неужели он хотел, чтобы Карен Уильямс нарушила все запреты, в соблюдении которых он сам же заставил ее поклясться? Однажды он уже поверил женщине, поверил в то, что впереди их ждет счастье. Но предательство Клаудии заставило его покончить с этим раз и навсегда. Пережив боль, которую она ему причинила, он стал другим. И никогда в жизни больше не доверится женщине.