– Не понимаешь? Эти ручьи – наше единственное водоснабжение. И посмотри на море, пляж.
Они прошли по труднопроходимому краю. Обеспокоенная Моника наклонилась, а единственная рука Хуана схватила ее с тревогой:
– Осторожнее! Ты можешь поскользнуться.
– Но пляж полон рыбы. Некоторые еще прыгают. Другие…
– Кто-то умирает, остальные уже погибли. Понимаешь? Они отравлены. Эта грязь из ручья, уверен, течет и в других ручьях.
– Отравлены? Отравили ручьи? Но кто? Кто это был?
– Вот это, Моника. Вулкан. Старый вулкан, который пробудился, чтобы выплюнуть свое проклятие над Мысом Дьявола!
С беспокойным любопытством Моника вновь взглянула на высокий конус вулкана. Отсюда было даже лучше видно, чем из Сен-Пьера. Голые крутые склоны казались зловещими. Из странного кратера сбегали маленькие клубы черного-пречерного дыма и виднелась тонкая раскаленная линия, переполнявшая через край одну за другой стороны вулкана, пока она не погасла. Моника повернулась с испуганным вопросом, глядя на спокойное и серьезное лицо Хуана.
– Что происходит, Хуан?
– Ладно. Происходит… происходит то, что видишь, Мон Пеле переполняет лавой ручьи, реки, и мы останемся без рыбы и питьевой воды.
– И может наступить землетрясение, да?
– Конечно, может случится. Это не в первый и не в последний раз.
– Я слышала ужасные истории о том, что может сделать вулкан.
– Уверен, извержение вулкана вытащило Мартинику из глубин морей, а другое извержение может снова похоронить.
– Почему ты так говоришь, Хуан? Словно тебя радует эта ужасная мысль.
– Нет, Моника, не радует. Хотя иногда, перед несправедливостью власть имущих, перед болью и страданиями вечных жертв, я начал думать, что у природы есть причина, чтобы смыть человека с поверхности земли. Посмотри на них, Моника.
Оба опустили головы и посмотрели на скорбный спектакль голой и жалкой группы. Мрачные мужчины сжимали кулаки, а напуганные женщины плакали или обнимали детей. Наивные и отважные, которые постарше, трогали маленькими темными ручками мертвую рыбу, вздувшуюся от грязи.
– Мы в двадцатом веке, в мире, который называют цивилизованным, а эти несчастные могут погибнуть от голода и жажды в портах города, потому что жадность ростовщика так приказывает.
– Умереть от голода и жажды? – поразилась Моника. – Но ты не можешь позволить этого!
– Скажи лучше, не могу предотвратить.
– Нет, Хуан, нет! Ты ослеплен. Власти не могут быть таким бесчеловечными. Если мы признаем себя побежденными, поднимем белый флаг…
– Губернатор не захотел слушать. Он хочет сказать, что не признает почетную сдачу. Мы лишь сдаем оружия без условий. Знаешь, что это значит? Ты приближалась когда-нибудь к подземельям тюрьмы Крепости Сан-Педро?