– Не беспокойся, они ничего тебе не сделают, пока мы не перейдем белую полосу, которую вчера начертили судебные исполнители. Ее начертили до места, где остальное законно принадлежит мне. Забавно, да? В конце концов, я оказался неплохим чертежником. Государство предоставило мне кусок земли, если эти камни можно назвать землей. Но в конце концов, их признают принадлежащими Хуану Дьяволу. Нижняя полоса проходит через те острые камни, видишь? И доходит до той стороны. Следовательно, мне неожиданно принадлежит пляж и старая деревня, где я был попрошайкой.
Он дошел до края обрыва, куда спускалась извилистая горная тропа и открывался маленький рейд, огороженный утесами так, что казался амфитеатром. В нескольких метрах от белого песка располагалась горстка жалких домишек, а группа темных мужчин и женщин подняли озаренные надеждой глаза на Хуана.
– Что это значит? – заинтересованно спросила Моника.
– Значит, что деревня свободна. Появился человек, который незаконно ставит сети, строит жалкие лачуги, использует этот пляж для выхода в море. Хорошее дело завершится благодаря моей смелости. Его ответным ударом было окружить, отгородить нас. Мы хозяева этого клочка, но не можем пройти, а он защищает свои права с вооруженными солдатами, которые его поддерживают. Теперь понимаешь?
В глазах Моники вспыхнуло восхищение. Не отдавая себе отчета, она прикоснулась к руке Хуана, а глаза посмотрели на прекрасное мужественное лицо, закаленное солнцем и ветрами, а затем на темную и жалкую группу людей.
– Все это время ты делал это, Хуан?
– Да. Думал выкупить их, но я жалкий спаситель. Порвав цепь, я соорудил стену. Когда не могут больше, сдаются. Так сказал Ноэль. Придется пройти через все, что вздумается жестокому собственнику. Понимаешь?
– Ты хочешь сказать, что побежден?
– Никогда, Моника! Я буду сражаться всеми силами, до конца. И если все будет потеряно, то, как старые капитаны, я утону вместе со своим кораблем.
– Своим кораблем? – повторила Моника с отдаленной надеждой.
– Это просто выражение.
– Я знаю, но ты заставил меня задуматься. Осталось море. Ведь в море еще можно выйти, правда?
– Можно, если бы рядом был корабль. Лодки этих людей довольно хрупкие, чтобы осмелиться отплыть дальше от той возвышенности, а Люцифер снова отобрали. Но почему тебя это так заботит? Можно сказать, будто тебя волнует.
– Меня волнует, Хуан, волнует!
Словно противореча словам, она повернулась спиной к пронзавшим глазам Хуана и удалилась вдоль острых камней. Она смотрела на волны, разбивающиеся о скалы. Чувствуя его приближение, ей захотелось обернуться, просмотреть на него и кинуться в безудержном и нелепом порыве в его объятия. Но она повернулась очень медленно, на лице Хуана было неопределенное выражение, взгляд снова стал далеким, а в Монике словно толчком, взрывом пронеслась нездоровая мысль, и она спросила: