– Ты хочешь этого?
Он покрывал поцелуями ее щеки и шею, его руки легли на ее грудь. Он задыхался, его била дрожь. Это прикосновение сводило с ума. И дело было не только в шестнадцати годах воздержания.
Страсть к ней была сильнее, чем он мог вообразить.
Его рука скользнула вдоль ее тела. Пальцы ощутили изгиб талии, великолепную округлость бедра… Ферран подхватил подол ее платья и потянул его вверх.
– Ферран…
– Испугалась, habibti?
– Нет. Но… мы ведь в саду…
– Ты сказала, что хочешь меня. И ты получишь то, чего хочешь, прямо сейчас.
Его рука двинулась вверх по ее бедру, нащупала тоненькую полоску шелка, прикрывавшую средоточие ее женского естества. Сдвинув ткань, он коснулся пальцами ее возбужденной, истекавшей соком плоти.
– Ты и правда хочешь меня, – шепнул он, дразня большим пальцем ее клитор.
Ее тело выгнулось дугой, дыхание с хрипом вырывалось из ее груди. Она нужна ему как воздух, мельком подумал он. А может, и сильнее.
– Самира, – шепнул он, ритмично двигая пальцами по ее половым губам.
Она сжала бедра, крепче прижимая его руку к своей плоти. Ее голова запрокинулась, губы распахнулись, лицо исказилось от почти непереносимого наслаждения.
Если он овладеет ею сейчас, все закончится быстро. Одно мгновение – и он освободится от брюк и вонзится в ее тело, чтобы принести облегчение им обоим.
Но так он не сможет видеть ее тело, касаться его, как ему хочется, пробовать его на вкус, как он жаждет.
– Я хочу отвести тебя в постель, – проговорил он.
– Я думала, ты хочешь взять меня здесь…
– Да, здесь и сейчас. Но я хочу видеть тебя. – Он высвободил руку. – Хочу трогать тебя. Хочу, чтобы удовольствие было долгим. – Ферран тщательно оправил на ней платье.
– Но я не могу выйти отсюда… вот так, – проговорила Самира. – Мы же выглядим… в общем, мы выглядим так, будто занимались…. Тем, чем занимались.
– Конечно. Но мне это безразлично.
– Я не понимаю…
– Я так решил. – Ферран смотрел в ее глаза, блестевшие в тусклом свете, едва достигавшем этого уголка сада. Он вновь и вновь искал оправданий своим действиям. Она будет его женой. Значит, он имеет право быть с ней. Это его почетный долг, и это не имеет ничего общего с огнем, пылающим в его крови.
Да, он хочет предаться наслаждению, никуда не торопясь. Но он делает это ради нее. Ради своей жены.
– Пойдем. – Он протянул Самире руку.
Ее тонкие пальцы сплелись с его. На мгновение он вспомнил ту ночь, когда в этих пальцах блестел нож. Ночь, когда она смотрела на него со страхом и отвращением. Но это в прошлом. Сейчас ее глаза озаряла страсть.
Он провел Самиру через сад обратно в бальную залу. Ее щеки пылали, глаза горели. Она выглядела как женщина на грани оргазма, и он вдруг испугался, что каждый человек в зале видит это. Но боялся он не за себя. За нее. Он боялся унизить ее, доставить ей боль. Боялся того, что может, не желая того, сделать это.