– А фамилия его, случайно, не Кривошеин?
– Точно, Кривошеин! Ну, вот я и убралась, теперь не стыдно мужа встретить. А может, и с гостем, – сказал Настя, убирая ведро. – Может, и товарищ Емельян опять придет.
– Выходит, они вдвоем на акцию пойдут? А остальные что же? – допытывался Ваня.
– Не хочет он никого из организации брать, – объяснила Настя. – «Предатель у нас завелся, – говорит. – Может все дело провалить». Хочет взять только Емельяна – а еще тебя. Тебе он доверяет.
– Значит, говорит, предатель завелся… – повторил Ваня вслед за ней. Видимо, в этот момент он на какую-то долю секунды утратил контроль за своим лицом, и оно выразило что-то такое, чего выражать ни в коем случае не следовало. Поняв свою ошибку, он снова придал лицу прежнее простодушное, слегка озабоченное выражение; но было поздно. Настя так и впилась глазами в его лицо.
– А чего это ты так сказал, Ванечка? – спросила она ласково. – Насчет предателя – чего это ты выразил? Чего подумал?
– Я? – Ваня постарался изобразить крайнюю степень изумления. – Ничего я не думал!
– Думал, думал! – сказала женщина протяжно; пропела, а не сказала. Все так же, не отрывая глаз от лица Вани, она придвинулась ближе к нему, встала почти вплотную.
– Я забыла совсем, что ты у нас навроде гадалки, – продолжала хозяйка. – Сквозь землю видишь, тайны разгадываешь. Ну, и какую такую тайну ты про нас загадал? Что вызнал? Ты ведь не случайно сегодня пришел, правда, Ваня? Не случайно?
– Ну да… то есть нет… – забормотал он. Но уже видел по ее глазам, что она обо всем догадалась, что он разоблачен. И тогда, не в силах больше врать и оправдываться – да и с чего? – он выпалил:
– Да, догадался! Я тогда на собрании все сразу понял, как только ты говорить начала! Это ты всех сдаешь! Начала с маленького такого рыжего мужичка, Николаем его звали, он тебе почему-то лично неприятен был; потом еще одного, потом сразу двоих… Всего восемь человек на твоей совести. И мечтаешь ты только об одном: чтобы твой Всеволод бросил все эти революционные глупости и зажили вы тихо и счастливо. Тебе ведь в полиции это обещали, верно? Что заживете мирно и счастливо?
– Да, это! – улыбаясь, произнесла ему прямо в лицо Настя. Никакого испуга в ее лице не было; наоборот, светилось какое-то торжество; она не говорила, а словно выпевала слова. – Прощение для Севы обещали, полное прощение. И деньги – столько, что на домик хватит, да еще с обстановкой! А вы что мне можете обещать со своей революцией? Сколько я с Севой живу, только и слышу: «грядущее избавление», «будущее общество»… Ну, и что проку мне от этого грядущего общества? Или моему ребенку? А мне сейчас счастья хочется, понимаешь ты?!