Она посмотрела на меня, затем на часы.
— Вы, должно быть, мистер Лонгмайр?
— Совершенно верно.
— Вы пришли рано.
— Прийти рано — значит прийти вовремя, — назидательно сказал я.
— Прийти рано означает, что вам придется подождать, — ответила женщина. — Вот. Заполните это, — она пододвинула ко мне пустой бланк.
Я взял его со стола. От меня требовалось написать свое имя, имя моей супруги, род занятий, место работы, домашний адрес, домашний и служебный телефоны и номер страховки.
Я положил бланк перед женщиной.
— Меня зовут Харви Лонгмайр. И я не ищу работы.
— Неважно. Мистеру Чэнсону могут потребоваться эти сведения.
— Мой адрес — почтовый ящик, до востребования, номер моего телефона не внесен в телефонную книгу, я не помню номера страховки, и на этой неделе я числюсь пасечником.
Она улыбнулась:
— К нам нечасто заглядывают пасечники. А чем вы действительно занимаетесь?
— Вас это интересует?
— Очень.
— Стараюсь ничего не делать.
— И это приносит доход?
— Не слишком большой.
— Но достаточный для того, чтобы угостить меня коктейлем в «Эмберсе», скажем, в половине шестого?
— А почему бы не в шесть у меня дома? Вам понравится моя жена. Ее зовут Гекуба.
Она вновь улыбнулась.
— Ну, я сделала все, что могла, — она сняла трубку и нажала кнопку. — Пришел мистер Лонгмайр, пасечник. — Послушав, она добавила: — Он назвал себя пасечником, а не я, — опять последовала пауза. — Хорошо, — и она положила трубку. — Проходите, — она указала на двойные раздвигающиеся двери.
Я направился к ним, когда женщина спросила:
— Вы пошутили насчет Гекубы, не так ли?
— Отнюдь, — ответил я. — Ей дали это имя в честь первой жены ее дяди Приама.
Когда я входил в дверь, она записывала мои слова на чистом бланке. К моему удивлению, я оказался не в кабинете, а в некоем подобии холла английского клуба начала столетия. Несмотря на август, в камине потрескивали поленья, и я не сразу понял, почему мне хочется подойти и погреть руки. Но потом вспомнил, что с помощью кондиционера не сложно поддерживать комнатную температуру на уровне пятнадцати-семнадцати градусов.
Письменного стола я не заметил, лишь библиотечная конторка стояла у стены, обшитой темными панелями. Портьеры темно-фиолетового бархата, толстый розовато-лиловый ковер на полу. Перед выходящими на улицу окнами пара удобных, с подушечкой для головы, кожаных кресел, между ними маленький столик. В таких креслах приятно посидеть после плотного ленча, наблюдая за бегущими под дождем прохожими. Кушетка, на которую так и тянуло прилечь. У камина — небольшой диван с плетеной спинкой и глубокое кожаное кресло. В нем сидел мужчина с раскрытой серой папкой на коленях. Он посмотрел на меня, положил папку на стол рядом со старинным телефоном и встал. Руки он мне не подал, лишь кивнул и знаком предложил сесть на диван.