— Мне уже сорок три, дядя.
— Все еще ребенок. Мне пятьдесят шесть.
— Не прикидывайся стариком, Харви.
В общем-то, я не погрешил против истины. Он сохранил густые волосы, поседевшие лишь на висках. Соблюдал диету и не толстел. А по загорелому лицу с чуть крючковатым носом никто не дал бы ему больше пятидесяти, а то и сорока девяти. А если б я не знал, что он ничего не видит в трех футах перед собой, то никогда бы не догадался о контактных линзах в его зеленых глазах.
Дядя обставил гостиную антикварной мебелью, которую подбирал годами, поэтому я осторожно опустился на кушетку, показавшуюся мне наиболее прочной.
— Ты уже поел? — спросил он.
— Одри покормила меня.
— Понятно. Как Одри?
— Нормально.
— Я как раз смешал себе «мартини», но ты-то поел, и я могу принести тебе что-нибудь другое.
— Если можно, пиво.
Дядя кивнул, прошел через столовую в кухню и вернулся с подносом, на котором стояли высокая пивная кружка, бутылка импортного пива, бокал и маленький серебряный шейкер, как я догадался, с уже приготовленным мартини. Он поставил поднос, налил мне пива, пару раз тряхнул шейкер, наполнил бокал и пригубил его содержимое.
Ритуал закончился довольным кивком, и я спросил:
— Почему ты заинтересовался тем, что произошло с Миксом?
— Мне нравятся твои усы. Когда ты их отрастил?
— Два года назад.
— С ними ты похож на Фредрика Марча. Разумеется, молодого Фредрика Марча.
Дядя сунул руку во внутренний карман синего блейзера, достал серебряный портсигар, предложил мне сигарету, от которой я отказался, закурил сам и улыбнулся.
— Одри, естественно, рассказала тебе о нашем разговоре.
— Совершенно верно.
— Ну, можешь считать, что у меня чисто профессиональный интерес.
— Я думал, что ты на заслуженном отдыхе.
— Я ушел из управления, милый мальчик, но не из жизни. Около года назад я открыл частную консультационную фирму. Да, ты не мог знать об этом, потому что мы не виделись почти два года, не так ли?
— Примерно.
— Я получил твою рождественскую открытку. Ты тоже? Она мне очень понравилась.
— Ее нарисовала Рут.
— Как поживает эта очаровательная женщина?
— Прекрасно.
— Удивительная женщина.
— Это точно.
— А как она переносит одиночество?
— У нее есть я.
— Да, у нее есть ты и, конечно, козы, — можно было подумать, что ее спасали именно козы.
— Давай вернемся к Миксу, — предложил я.
— Но, дорогой племянник, полагаю, я должен спросить, почему ты обратил внимание на мою заинтересованность в том, что случилось с мистером Миксом?
— Роджер Валло намерен заплатить мне кучу денег, чтобы услышать, что я думаю об этом происшествии.