Оксли вкось посмотрел на меня.
— Вы хотите узнать, как свидетель определил фирму-изготовителя?
— Как?
— Когда преступник повернулся к вам спиной, мистер Мурфин заметил маленькую красную нашивку, которая есть на всех брюках фирмы «Леви».
Оксли восхищенно покачал головой и вернулся к показаниям Мурфина.
— На нем были полусапожки с подошвами из натурального каучука, вероятно, фирмы «Кларк». Высокие голенища не позволяли свидетелю определить цвет носков преступника.
Оксли перестал читать и поднял голову.
— Дальше упомянуты еще некоторые подробности, но, пожалуй, вам и так уже все ясно.
— Похоже, у мистера Мурфина очень острый глаз, — заметил Инч.
Оксли вновь покачал головой, на этот раз несколько устало.
— Я в полиции двенадцать лет и еще не слышал о свидетеле, который извинялся за то, что не смог разглядеть цвета носков у того парня, что наставил на него пистолет.
— Их было всего двое, — я пожал плечами. — Мурфин справился бы и с дюжиной.
— Неужели?
— Можете не сомневаться, — заверил я Оксли.
— И вы уверены, что он не служил в полиции? — все еще недоверчиво спросил Оксли.
— Я, во всяком случае, об этом не знаю.
— Он очень помог нам.
— Рад слышать об этом.
— Он даже нашел важную улику. По крайней мере, он сказал, что она важна. Возможно, так оно и есть.
— Важную улику?
— Откуда мне знать, важная она или нет? Чтобы убедиться, что мы ничего не упустим, Мурфин поднялся в комнату, которую снимала Рейнс, и осмотрел ее до нашего прихода. На всякий случай, знаете ли. Там он и нашел эту улику, — Оксли опять посмотрел на меня. — Что может означать для вас слово «Чад», кроме названия страны в Африке и мужского имени?
— Ничего.
— Совсем ничего?
— Совершенно верно, — ответил я. — Совсем ничего.
Они отпустили нас с Мурфином после того, как я в очередной раз рассказал о мужчине с густыми бровями, которого я видел спускавшимся по лестнице из квартиры Квейна. Я видел его только вчера, но когда рассказывал о нашей встрече, мне казалось, что все произошло в прошлом году. Даже в начале прошлого года.
Потом Инч, Мурфин и я зашли в маленький бар неподалеку от полицейского управления. Я позволил Инчу заказать виски, исходя из того, что он все равно брал с меня сто долларов в час. На этот раз за удовольствие выпить в его компании. Когда официант, получив заказ, отошел от нашего столика, я извинился и направился к телефону-автомату, висевшему около входной двери.
Ловкач снял трубку после третьего звонка.
— Сегодня днем застрелили Салли Рейнс, — сказал я. — Я это видел.
— Понятно, — после долгой паузы сказал Ловкач. — Очень жаль, — весьма сухо добавил он. — А как Одри? — тут в его голосе послышалась искренняя озабоченность.