Устал он с этим Азовом, что та собака. А куда деваться? Надобно — вот и делает. Хорошо хоть в Азов прибыло еще четверо царевичевых воспитанников — или уже царских? — и они тянули на себе кучку дел. Хоть высыпаться иногда удавалось. Или пообедать не на бегу. Нет, можно бы и иначе, только вот Гришка Ромодановский отродясь не халтурил и спустя рукава никакое дело не делал.
А вообще — странно. Из загона уже второй день ни вестей, ничего не было.
Отчего?
Птица — и та не прилетала, вот и решил Григорий сам проехаться.
Налет?
Али бунт?
Только не ожидал Ромодановский, что, когда он подъедет к частоколу, тот его встретит запертыми воротами. Но все тихо было, дымок курился, съестным пахло. Но почему…
Заколотить в ворота никто не успел. Из-за частокола взвился высокий мальчишеский голос:
— Батюшка боярин, там вы?
— Митька, ты что творишь?!
Царевичевых воспитанников Ромодановский уже по голосам опознавал. Всего-то четверо их, как тут не разобраться? А уж сколько они на себе тянут…
— Беда, батюшка боярин. Тут, кажись, чума.
Ромодановский себя не видел в этот момент. Но с трудом удержался, чтобы не поворотить коня и не дать ему шпор.
Чума.
Черная смерть.
Болезнь сия и города выкашивала. И вот она… рядом!
Господи, помилуй!!!
— Ми… тька…
— Батюшка боярин, я думаю, что это она, но рисковать не стоит. Пока я не буду уверен в обратном, никто отсюда не выйдет. Ворота мы изнутри заперли, а ты направишь людей, чтобы снаружи подперли. Чтобы никто не вышел раньше, чем опасность минует.
По мнению Ромодановского, стоило бы обложить всю загородку соломой да поджечь. Но… там же не только татарва была, там и свои, православные, и мальчишка…
— Ты… останешься?
Голос дрогнул, изломался:
— Да, батюшка боярин. — Митька говорил спокойно и твердо, никогда раньше Григорий такого голоса у ребенка не слышал. Да и какой там ребенок?! Почитай, не каждый взрослый на такое решение способен.
— Может…
— Это с воздухом передается, Ибрагим говорил. А если я уже заражен? В Азов смерть принести?
Григорий аж пошатнулся.
С воздухом?! Господи всемилостивый…
— Так что не приближайтесь никто к частоколу. Припасы и прочее нам надобно через забор перекидывать, лучше с наветренной стороны. Со мной тут людей достаточно, справимся.
— А коли перерезать эту степную саранчу?
— Так болезнь-то останется. С кровью, воздухом, теми же крысами да блохами. А потому не надобно. Хорошо, что оно не рядом с городом. Батюшка боярин, на коленях прошу… послушай меня! Ведь все ляжем, ежели что не так…
И таким голос стал у мальчишки, что Ромодановский только головой покачал.