От подушки пахло мятой и какими‑то душистыми травами, прохладой тянуло от обильно смоченного водой глиняного пола. Сон подкрадывался незаметно.
Наш покой стерегли две дворовые собаки. Крупный поджарый Султан всю ночь бегал на цепи по двору, останавливался у крыльца и ворчал, чуя меня, постороннего, в хате. По ночам Султан любил убегать в лес, охотиться, поэтому его и сажали вечером на цепь. Старая черненькая Агатка спала рядом со мной – на своем месте около печи, на подстилке, неспокойно ворочаясь и тяжело вздыхая. Я слышал все собачьи шорохи, но они не тревожили меня и поэтому не мешали сну.
Ночью грянула буйная летняя гроза. Широко раскатился гром, ярко сверкнула молния, хлынули на землю потоки воды. Но непогода летом бывает коротка: через полчаса унеслись куда‑то черные тучи, посветлело во дворе, легкие капли мелкого дождика‑последыша зашелестели по крыше.
Какие‑то необычные звуки заставили меня проснуться и открыть глаза: барабанную дробь, походный марш, кто‑то выбивал на стекле. Вылез с шумом из своей конуры Султан, загремел цепью, грозно заворчал на кого‑то. Я поднялся. По стеклу окошка выстукивали дробь маленькие пальцы.
Залаял Султан, коротко, беззлобно. Донесся приглушенный крик Ромашки. Я подошел к окну.
Под окном хаты в большой луже стоял босой, в одних трусах мальчишка, а около него ворчал и скалил зубы Султан. От хлева в пестром коротеньком платье бежала Ромашка. Зачем же спешил сюда ночью, под дождем парнишка? Что так оживленно, размахивая руками, втолковывает он сейчас Любе? И раньше я замечал, что Ромашка часто шепчется с деревенской детворой, но не придавал этому никакого значения.
Я сел на лавку и начал обуваться. Восьмилетнее существо не кинется через ночной лес по пустякам, да еще в грозу, в одних трусах. Случилось что‑то серьезное, надо быть готовым.
Вдали прозвучал раскат грома. Гроза уходила на запад, через границу.
Хлопнув дверью, в хату вбежала Ромашка. Взвизгнув, вскочила Агатка.
– Одевайся скорее, пойдем на кордон, надо спасать лесника! – быстро проговорила Люба. Дверь в сени приотворилась, и в хату проскользнул мальчишка‑гонец, озябший и мокрый.
Я зажег свечу. Кожа на правом ботинке засохла складками, ногу обувать больно.
– Иди сюда, парень! Садись рядом со мной, погрейся. Я тебя оботру немного…
– Некогда! – оборвала меня Ромашка. – Гена сейчас же побежит на заставу!
– Что случилось, Люба?
Ромашка кружила по хате, как‑то по‑детски прижав кулачки к груди. Я ни разу не видел ее такой взволнованной.
– В грозу явились на кордон к леснику бандиты Ясючени. Во время дождя они собираются удирать за границу. Проводником должен стать лесник, иначе они его убьют… Ты обулся? Пошли!