– Слава богу, ты вернулся. Будет хоть один мужчина в доме.
– А я? – взревел пьяненький папаша. – Я, по-твоему, не мужчина? И у нас еще двое растут. Мы – сила!
– Уймись, силач! – осадила его дочь. – Вы тут, смотрю, уже давно празднуете? Налейте и мне, а потом Миша все расскажет.
Михаил рассказал немного и говорил как-то странно, будто разучился по-русски. Голос его, прежде мелодичный, звучал глуховато.
Он не помнил, как попал в плен. Их рота занимала высоту над горной дорогой, по которой уже начали выводить наши войска. Афганские моджахеды появились внезапно, откуда не ждали, со стороны трассы. Бой на рассвете оказался недолгим и кровавым. Последнее, что видел Михаил, был взрыв – то ли граната, то ли «стингер»… Очнулся в яме, похожей на высохший колодец. Неизвестно, сколько времени он провел там на одной воде, да и той было мало. После его вытащили наверх и бросили в сарай к овцам. Днем выгоняли колоть и таскать камни, ночью запирали. Сперва он пытался считать дни, а потом сбился. Убежать невозможно, к затерявшемуся в горах аулу вела всего одна тропа, и она охранялась. Около двух месяцев назад аул посетили английские журналисты и пообещали Михаилу известить Красный Крест. От них же он узнал, что Советского Союза больше нет. Журналисты не обманули, представители Красного Креста вывезли его из плена на вертолете объединенных сил НАТО. В Англии он обратился в российское посольство.
– Что же ты не предупредил, мы бы встретили…
– Светка, ты дурочка! – воскликнула сияющая Маня. – Мишенька нас еле по справочному нашел. А ты не верила в мое предчувствие, помнишь, я говорила…
Позднее, когда все уже разошлись, Света тихо плакала в своей комнате. В голове снова, как пять лет назад, вертелись строчки: «В ужасе, что тебя любить увели…»
К ней заглянула мама, присела рядом, обняла дочь, прижала к себе и вздохнула:
– Бедная ты моя…
Первые дни после возвращения Миши Светлана петь была готова от радости. Пусть каждый вечер он уходит с Манькой в свою комнату, все равно – он жив, он здесь, и она каждый день видит его.
Ей никак не удавалось поговорить с ним наедине, да и разве это возможно в доме, где полно народу? Но порой Света ловила на себе его взгляд, чувствовала тепло, исходящее от него, и понимала – он все помнит, он любит. Пусть он и Маньку любит, но ведь и ее тоже…
Мише пришлось заниматься восстановлением документов, пропиской, пенсией. Он обещал найти работу, как только закончит с бумажной волокитой. Света просила его не торопиться, отдохнуть, ведь он столько пережил, так устал за годы плена.