– Ты отказываешься, – перебила она его с негодованием, – признать мои справедливые требования и исполнить обещание твоего сына?
– Не о моем сыне идет речь, – холодно ответил он. – К тебе пришел не отец, а цезарь, и, как цезарь, я не могу потерпеть, чтобы недовольные обрели новый предлог для возмущения против плебеев Флавиев, как они нас называют. Брак Тита с иудейкой мог бы стать причиной нашей гибели…
Береника не слышала последних слов. Она с возмущением вскочила и стояла перед Веспасианом, готовая открыто высказать ему свое презрение:
– Ты забыл, с чьей помощью Флавии достигли своего величия, – кричала она вне себя. – Кто принес им победу? Кто разжег распри врагов? Кто привлек союзников, азиатских властителей, римских правителей, даже вождей враждебной партии? Чья рука вооружила тысячи рук, кто вознес Флавиев на престол цезарей?
Веспасиан спокойно взглянул на нее, и на тонких губах показалась насмешливая улыбка.
– Кто? Сознаюсь, что в значительной степени Береника.
Его хладнокровие еще более ее возбуждало.
– А теперь, – сказала она с высокомерным смехом, – теперь, когда цель достигнута, Флавий не нуждается более в том, кто поднял его на высоту.
– Я повторяю, речь идет не о Флавии, а о цезаре. Если бы Веспасиан, полководец Нерона, отверг в свое время твою помощь, это было бы преступлением против государства. Если бы Веспасиан, став цезарем, возвел иудейку в священный сан Августы, это было бы тоже преступлением против государства. Веспасиан поклялся, что время преступлений миновало.
– Значит, ты не дашь согласия?
– Береника может быть возлюбленной Тита, но никогда – его супругой…
Крик бешенства сорвался с ее уст.
– Никогда супругой? – крикнула она. – А между тем Тит, наверное, сообщил тебе то, что ты, вероятно, и сам уже давно знал. Береника уже стала супругой цезаря. Не думай, что я позволю безнаказанно оттеснить себя. В Риме еще существуют законы, еще есть сенат, и я открыто заявлю о своем священном праве, подтвержденном подписью Тита.
Веспасиан снова усмехнулся и медленно поднялся.
– Конечно, Рим еще имеет законы, – равнодушно сказал он, – и есть еще сенат. Он был и при Нероне, а между тем его супруга Октавия, происходившая из знатного рода, сама дочь цезаря, была признана виновной в супружеской измене перед законом и сенатом, хотя была невинна, как новорожденное дитя…
– Я не кроткая Октавия, – возразила Береника. – Меня нельзя отстранить, как Марцию. Веспасиан может, конечно, велеть умертвить Беренику, но до того Рим узнает, как цезари понимают справедливость. Доказательства в моих руках.