Пленные ждали наступления казни в маленьком темном помещении. Через узкие оконца в глубину подземелья падал солнечный луч и тянул за собой голубоватую дрожащую полосу света. Сверкающая бабочка впорхнула в темноту с волною света и тщетно пыталась отяжелевшими от сырости крыльями снова вернуться на свободу.
Тамара стояла, прислонившись к прохладной каменной стене, и с горьким чувством следила за тщетными усилиями бабочки. Разве в жизни не то же самое? Сильный всегда готов проглотить слабого, уродство уничтожает красоту. Хитрость и жестокость владеют всем, война сокрушает мир, Рим уничтожает Иерусалим. Рим и Иерусалим – паук и бабочка.
Посредине подземелья на камне сидел Хлодомар. У него на коленях лежала Мероэ. Солнечный луч падал на ее бледное лицо с большими синими глазами и белым лбом.
Серебристые блестящие волосы окружали ее голову, как венок весенних цветов.
"Весенние цветы, которые завянут, едва распустившись", – подумал Габба, и сердце его сжалось безграничной жалостью.
Глухой рев шестидесятитысячной толпы доходил до них с арены. Звуки шагов идущих на смерть братьев, хриплый голос надсмотрщика, считавшего жертвы, – все это говорило о том, что у них оставалось немного времени.
Настала минута разлуки. Хлодомар и Габба должны были бороться в числе последних пленников. Мероэ кротко проводила их до дверей, ни одного звука не сорвалось с ее уст. Она еще раз улыбнулась уходившим на смерть. Дверь глухо захлопнулась за ними.
Хлодомар и Габба стояли на арене друг против друга, среди хохота толпы.
– Бейся отважно, Габба, – шепнул ему Хлодомар. – Может быть, если ты меня осилишь, это возбудит жалость толпы. Этот проклятый народ имеет странные капризы.
– А ты?
– Я хочу умереть. Так смотри же, когда ты увидишь, что я пошатнусь, ударь сильней, слышишь?
Габба кивнул. В глазах его было выражение твердой загадочной решимости.
Бой начался. Хотя Хлодомар был сильнее, но Габба с блестящей легкостью уклонялся от его ударов. Наконец Хлодомар решил, что пора привести в исполнение задуманное.
– Прыгни в сторону, – шепнул он, поднимая меч как бы для страшного удара. – Потом сам ударь, чтобы никто ничего не заметил.
Габба приготовился. Меч Хлодомара тяжело упал, но Габба не уклонился. Он стоял неподвижно и шептал: "Мероэ". Он упал на песок и его правая рука, державшая еще оружие в судорожно сжатом кулаке, отлетела далеко в сторону.