– Подними палец левой руки, – прошептал Хлодомар в ужасе.
Но Габба не двигался. Он с ненавистью смотрел на толпу зрителей, осыпавших его насмешками. Наконец глаза его остановились на чьем-то лице, окаймленном острой черной бородой. Он вздрогнул, и левая рука его сжалась в кулак.
– Базилид, – хрипло крикнул он. – Проклятый отец.
Рев толпы заглушил его слова. Его поднятую с угрозой руку приняли за моление о пощаде и спорили, осудить ли его или даровать жизнь. Габба увидел, как отец опустил палец вниз. Габба усмехнулся с торжеством.
– Ну, давай же, Хлодомар!
Хлодомар отшатнулся.
– Я никогда не соглашусь тебя убить, если бы даже меня пытали раскаленным железом…
– Но тогда другой нанесет мне смертельный удар, – молил Габба. – Неужели Рим увидит германца, малодушно отказывающегося занести меч?
Хлодомар крепко сжал губы и глаза его засветились презрением.
– Прости мне, Габба, – проговорил он и поднял меч. Глухой стон сорвался с его уст, глаза блуждали в мрачном ожидании по лицам зрителей. И то, на что он надеялся, к чему стремился, обезумевший от пролитой крови, свершилось.
– Это Хлодомар, – крикнул Оний громко. – Ему легко было сразить слабого карлика. Нужно выставить против него гладиатора.
Толпа криками одобрения встретила это предложение. Веспасиан подозвал к себе Этерния Фронтона.
Вскоре на арене появился один из самых знаменитых гладиаторов, любимец римских женщин.
Хлодомара охватило дикое бешенство; он с яростью бросился на нового противника. Напрасно тот пытался уклониться. Меч Хлодомара опустился на его голову. Не ожидая решения зрителей, он вонзил ему меч в горло, как это сделал против воли с Габбой.
Толпа крикнула от бешенства, но Хлодомар ответил только презрительным движением руки.
– Так вот какова ваша храбрость, римляне! – крикнул он так громко, что его слышно было на весь амфитеатр. – Теперь я начинаю верить, что вы достигли победы над Иерусалимом только хитростью и предательством…
Даже спокойное лицо Веспасиана побледнело от оскорбления. Не дожидаясь требования толпы, он сам подозвал Фронтона. И опять на арене появился гладиатор, и снова началась борьба. За ним последовал другой и третий, и наконец противники стали выходить против него по двое. Он защищался все с тем же холодным бешенством и с таким же успехом. Никто не мог устоять против него. Каждая новая победа, казалось, увеличивала его силу. Неописуемое волнение охватило толпу. Ничего подобного никогда не бывало. Лучшие гладиаторы Рима, увешанные знаками за храбрость, выходили сражаться с Хлодомаром и падали на песок от его неотразимых ударов. Когда же двое гладиаторов обратились в бегство, гнев народа внезапно перешел в восторг. Рукоплескания и крики одобрения потрясали амфитеатр, и из тысячи уст раздался, обращенный к Веспасиану, крик: