— И все же вы не знаете, как дети Сульта оказались в Шеноне?
Она сжимала бокал, будто держась за поручень, даже костяшки пальцев у нее побелели.
— Не знаю, месье, — ответила она.
Я повернулся к Эстель:
— Что же случилось после разграбления?
— После этого они подожгли дом. Особняк Сульта. Облили мебель бензином и кинули зажженные тряпки. Говорят, что несколько человек оказались там в ловушке и сгорели заживо: их крики слышали все. Дом сгорел дотла, как коробок спичек.
— А мадам Сульт?
— Каким-то образом ей удалось спасти детей. Ее мать не видела этого, но знала, что они выжили, — перевела Эстель.
Эстель, похоже, слишком расстроилась, чтобы поддерживать разговор. Мы унесли с собой воспоминания об этих плачущих детях, о раздетой, съежившейся от холода и стыда матери, о толпе, жаждущей крови. Это видение преследовало нас всю дорогу, пока мы ехали назад в Понтобан. Я затормозил около редакции «Журналь-экспресс».
Мне хотелось обсудить кое-что с ней, узнать ее мнение о Нинетт, спросить, насколько она поверила этой истории о Сультах. Дети Сульта спаслись, но какое будущее ожидало их? Они превратились в маленьких поджигателей? Они оба умерли в лесу или же только один? И какая существует здесь связь с сегодняшним Шеноном, связь, которая могла бы указать на причину, по которой пропали Мартин и Сюзи? Но Эстель сказала, что слишком устала. Ей нужно зарабатывать на жизнь, добавила она сердито.
Я предложил ей поужинать вместе.
— Я занята, месье, — ответила она.
— Эстель, не будь смешной. Ты не можешь вкалывать круглые сутки. Я уже попробовал однажды.
— Я работаю по ночам… Джим.
— Но не сегодня же?
И эта женщина еще пыталась совратить меня! Я хотел взять реванш.
— Это будет неумно, — сказала она.
— Это будет признательностью за твою помощь.
— Нет, — повторила она, но уже колеблясь.
За нами на узенькой улочке скопилась вереница машин.
— Пожалуйста, Эстель.
Она казалась и расстроенной и сопротивляющейся, как будто хотела убежать. Машины нетерпеливо сигналили, а мы их задерживали.
— Сегодня, — настаивал я.
— Ну… возможно.
Она нахмурилась, потом улыбнулась. Я сказал, что позвоню ей в восемь.
Я вернулся в гостиницу «Левант» и попробовал сделать несколько звонков из своей душной маленькой комнатки. Один из них — Бобу в офис.
— Джим! — закричал он. — Что ты там делаешь? Почему не вернулся с Эммой?
Его слова звучали так, как будто он считал, что мне очень хочется торчать здесь.
— «Содействую расследованию полиции», как говорится.
— Какие-нибудь новости, Джим?
— Ничего определенного, Боб. Вступаю в схватку с прошлым.