«Сульт! Сульт!», — орала толпа. Рабочие взвинтили себя до сумасшествия, схватили Марселя в его элегантном двубортном костюме в светлую полоску и разорвали на куски, буквально (Нинетт перешла на шепот) отрывали от него куски мяса и разбрасывали во все стороны, пока от него не остался истерзанный дергающийся остов тела. Кто-то из толпы помочился на него, в труп выстрелили раз пять из пистолета полицейского.
В этом не было никакой справедливости, только море гнева и ненависти. Завод конфисковали вместе с домом и землями.
Рассказывая, Нинетт еле удерживалась от слез, лицо Эстель было напряженно и взволнованно.
— Моя мать не могла забыть этого… из-за маленьких детей, — еле слышно промолвила Нинетт.
— Детей? Каких детей?
— Она говорила, что дети Сульта видели все это из окна, которое выходило в холл.
Наконец-то я стал хоть кое-что понимать.
— Затем они побежали за матерью, — вспоминала Нинетт, теребя распятие на груди.
Не требовалось большого воображения, чтобы представить всю эту жестокость.
— Ну и что же дальше?
— Видимо, мадам Сульт пыталась защитить детей. Им было не более двух-трех лет. Она умоляла толпу остановиться, но рабочие совершенно очумели, особенно после того, как опустошили винный погреб. Весь дом пропах винными парами из разбитых бутылок. Люди занимались любовью в огромных комнатах и валялись на кроватях.
— Это правда, месье, — добавила Нинетт по-английски, утерев слезы.
Эстель вздрогнула и сжала кулаки.
— Детей вырвали из рук мадам Сульт, а ее раздели догола. Известно, как поступали с теми, кто сотрудничал с немцами, — переводила она. — Ее побрили наголо, обрили даже брови. А затем изнасиловали. Один за другим в ее собственной спальне.
— Откуда Нинетт знает об этом?
— Ее мать всю жизнь помнила об этом. Когда она переехала в Ним, она постаралась забыть об этом, но так и не смогла.
И все же Нинетт вышла замуж за Ле Брева. Какое сочетание звезд толкнуло ее на это? Она увидела на моем лице этот невысказанный вопрос.
— Вы удивлены, что я вышла замуж за Ле Брева и поселилась здесь?
— Несколько, — признался я, хотя и чувствовал, что ей хочется объяснить, оправдать это замужество, которому все удивлялись.
— Ее отец был полицейским, — перевела Эстель. — В Ниме и Арле. Инспектор приехал туда по службе, уже после развода. Они встретились на вечеринке для полицейских. Ле Брев может быть обворожительным… и ей стало жалко его.
— Спасибо, — поблагодарил я.
— Замужем я вот уже четыре года, — улыбнулась Нинетт. — Еще бокал, месье?
Я понял, почему она чувствует себя такой одинокой в этом большом доме. Я спросил, как долго не будет ее мужа. Она сказала, что больше, чем три дня. Он все еще продолжал расследование, но хотел кое-что уточнить в Интерполе. Да, в Париже. Поверил ли я ей? Не знаю.