— Верю.
Он перегнулся ко мне через стол, тяжело дыша и обливаясь потом.
— Есть одна небольшая статейка, — сказал он, — написана после сообщений о пожарах и гибели детей Сульта. В ней упоминается о скандале, связанном с вдовой. У нее был роман с доктором по имени Раймон, который лечил ее детей: те были очень нервные. Поговаривали, что они даже вроде тронулись. После смерти детей мадам Сульт, хоть и была состоятельной, стала жить как отшельница.
— А что за человек этот Раймон?
Люка лишь пожал плечами:
— Не знаю. Я рассказал все, что мне удалось выяснить.
— Но, Боже мой, старина, все это произошло более сорока лет назад. Каким образом события могли повлиять на исчезновение моих детей?
— Не знаю, — медленно произнес Люка, — но ваши дети того же пола и того же возраста, что и дети Сульта. Я имею в виду их возраст в тот год, когда они погибли.
— Когда один из них погиб…
— Хорошо. Если вам так угодно… — Он обвел взглядом кафе. — Почему бы вам не нанести визит мадам Сульт? Или еще лучше посетите доктора. Он все еще живет в Понтобане.
То же сказала и продавщица из киоска в отеле. Может, в этом что-то и есть… может быть. Я хватался за любую соломинку.
— Зачем вы говорите все это? — спросил я Люка.
Он опустил голову:
— Мне стыдно за Францию, потому что мы не можем найти ваших детей. Я помогаю вам всем, чем могу.
— Думаете, мне нужно поговорить с этой старой дамой?
— Конечно, месье. Но я бы сначала поговорил с доктором. Спросите его о детях, как они жили после войны.
Он встал и протянул руку.
— Удачи, месье.
Его рукопожатие было твердым и вселяющим уверенность.
Мы вместе вышли из кафе на солнце, в нормальную жизнь города. Движение, шум и люди.
— Но ведь доктор, наверное, не будет говорить об одной из своих старых пациенток?
«Особенно о любовнице», — подумал я.
Люка почесал в паху.
— Это южная Франция, месье. Скажите ему, что вы потеряли детей в том же самом месте.
Я вернулся в гостиницу, и портье сообщил, что мне звонили. Какая-то дама. Она перезвонит.
Эстель? Может, у нее новости? Может, попросить ее поехать со мной к доктору Раймону?
— Она сказала когда? — поинтересовался я.
— Нет, месье. И не оставила имени, но не думаю, что она француженка.
Эмма? Мое сердце подпрыгнуло. Стало быть, она решила ответить на мой звонок. Затаившийся внутри ужасный страх, что если я потеряю детей, то потеряю и Эмму, стал не таким острым. Я взял, не выбирая, кое-что перекусить в ресторане и поднялся в свой номер, где и сидел в ожидании звонка.
Звонок раздался в девять часов. Сдержанное. «Алло?»
— Эмма, дорогая, где ты была?