— Никто не может видеть мадам Сульт, — произнес один из них полуизвиняющимся тоном.
Даже до меня дошло, что это окончательный ответ. Она была женой одного из самых богатых людей Франции, коллаборациониста, расстрелянного эсэсовцами в этом отдаленном уголке, в этом месте, которое она избрала для своей вдовьей жизни, оплакивая потерю детей. Сейчас ей уже за восемьдесят, и ее охраняет специальный полицейский наряд, который не желает вступать ни в какие переговоры. Все это не укладывалось у меня в голове, и я был готов спорить с ними бесконечно.
— Эстель, спроси его, как они узнают, что она еще жива?
— Мадам жива, — ответил капрал. — Я приказываю вам уехать.
— Чей это приказ?
— Не ваше дело.
— Так. Скажи ему, я хочу знать, от чьего имени он действует, иначе подам жалобу.
Неохотно она переводила мои вопросы. Капрал нерешительно потоптался, прикидывая, как далеко он может зайти.
— Комиссариат. Понтобан.
— Инспектор Ле Брев?
Он смачно выругался.
— Кто распорядился не впускать нас — он или мадам Сульт?
— Джим, не надо…
— Ну и что они мне сделают? Выйдут и арестуют? Скажи им, что я ищу пропавших детей. — Каждый полицейский в округе слышал эту историю.
Она передала мои слова негромким спокойным голосом. Жандармы кивнули с пониманием.
— Спроси их, не замечали ли они чего-нибудь странного…
— Странного? — подняла брови она. — Почему ты думаешь, что кому-то захочется привести детей сюда?
— Спроси их.
И она задала последний вопрос.
Капрал покачал головой. Нет, никто не приходил сюда.
Спорить дальше было бессмысленно. Но у меня возникло сильное подозрение, что, какие бы тайны ни хранила мадам Сульт, они не секрет для инспектора Ле Брева.
Мы сели назад в мой «форд» и покатили прочь по каменному плоскогорью и вниз к плодородной долине, нежившейся в лучах солнца.
— Не надо было тебе ездить сюда, — сказала она.
— Почему не надо?
— Не знаю, что ты хочешь.
Она сжала губы, но не пояснила свое замечание.
Я внимательно смотрел на дорогу, но, бросая взгляды на ее лицо, видел, как под загаром проступал румянец волнения.
— Что происходит, черт побери? — не выдержал я.
— Спроси старшего инспектора, не меня.
— Спрошу, не волнуйся, — мрачно буркнул я.
Мы подъехали к другой деревне, ютившейся на склоне горы, более привлекательной и не такой заброшенной. Там работал ресторан «Красная шляпа», и мы остановились пообедать, но я ел кое-как, а Эстель казалась какой-то рассеянной. Несколько раз она, похоже, хотела что-то сказать, но затем передумывала, путаясь в собственной нерешительности.
— Уезжай в Лондон, — наконец сказала она.