— Дорогая, я тоже скучаю по дому, — сказал я. — Ужасно. Но я собираюсь остаться здесь ненадолго, Эм. На случай, если понадоблюсь полиции. Мне нужно еще кое-что проверить.
Эмма передвигала предметы на кухонном столе, будто это были шахматные фигуры. Солонка, перечница, тарелки и ножи. Персики, покрытые пушком, высыпались из бумажного пакета.
— Как тебе это нравится?
Я провел ужасный полдень, слоняясь по двору, даже прогулялся в лес. Никого не было вокруг, и все же меня не отпускало ощущение, что за мной исподтишка наблюдают. От ворот глазел жандарм. Когда я спросил, что случилось с его сослуживцем, он ответил, что не имеет ни малейшего представления. Его только что вызвали из Марселя на дежурство.
Вечером я убедил Эмму съездить куда-нибудь поесть. Мы направились в сторону магистрального шоссе, где стоял небольшой ресторанчик. За едой она молчала, проглатывая пищу так, будто не чувствовала вкуса блюд. Хорошая еда, которая проходила мимо нас, двое людей, отдаляющихся друг от друга, и даже вино для нее, кофе и бренди для меня не могли спасти положение, восстановить мосты между нами. Когда мы ехали назад под ясным небом, по которому, словно бриллианты, рассыпались звезды, я сгорал от желания обнять ее и успокоить в своих объятиях. Но она смотрела, не моргая, на дорогу впереди, на белую разграничительную полосу, в туннель, у которого, казалось, не было конца.
В постели я чувствовал ее тепло. Она лежала на спине, опять как маленькая девочка. Я чувствовал ее усталость, слышал слабый голос, которым она отвечала на мои вопросы. Но когда моя рука коснулась ее, она не пошевельнулась. И я понял, что она плачет без слез.
Я еще раз поклялся, что найду их.
— Не надо, не надо, не надо, — молила она.
Наши тела соприкоснулись, бедро к бедру, и был даже момент, когда она могла смягчиться. Но затем она опять погрузилась в свой персональный, полный одиночества траур. Мы лежали рядом, но были далеки, в ожидании развития событий. Но ничего не произошло. Наконец я подошел к окну и открыл жалюзи, чтобы посмотреть, на месте ли полицейская машина. Она стояла на выезде из двора: этот жандарм предпочитал оставаться снаружи, подремывая на сиденье.
Чего они ожидали теперь, опять прислав сюда дежурного полицейского? Просто хотели подбодрить нас или же ожидалась какая-то новая угроза со стороны ночного пришельца?
Над крыльцом горел свет, воздух был полон ночных теней.
Я вернулся назад в спальню, Эмма сняла ночную рубашку и лежала в постели обнаженная. Влажность окутала ее с ног до головы.
— Думаю, я поеду домой сейчас же, — произнесла она решительно.