— О твоей матери? Не о Декарте? Не о Симине? Не о Реладе? И даже не о моей чудной семейке?
Он склонил голову к плечу, и зрачки его увеличились — вдвое, причем за время одного вдоха. Я изумленно распахнула глаза — такого мне видеть еще не приходилось.
— Как интересно… так почему же?
Я попыталась отыскать слова, чтобы объяснить:
— Ну… я сегодня видела Релада…
— Замечательная парочка, правда? Они с Симиной, я хочу сказать. Я такого тебе могу порассказать об их стычках, что…
— А я не хочу знать о них, — отрезала я.
Вообще-то, не стоило открыто показывать, что встреча с Реладом настолько меня встревожила. Я ожидала, что увижу ровню Симине, а встретилась — с кем? С обозленным на жизнь пьяницей. Неужели я стану таким же, как Релад, огрызком человека? Надо бежать, бежать из Неба…
Сиэй молчал — возможно, читая в моем лице, как в открытой книге. Так что меня нисколько не удивила холодная расчетливость в глубине его глаз. Наконец он с ленцой — и совсем недобро — улыбнулся.
— Ну ладно, — протянул он. — Расскажу, что смогу. А что ты мне дашь взамен?
— А что ты хочешь?
Улыбка изгладилась с его лица, и оно приобрело жутко серьезное выражение.
— Я уже сказал тебе. Я хочу с тобой спать.
Я вытаращилась — эт-то что еще такое?! Он быстро замотал головой:
— Да не в том смысле! Не как мужчина с женщиной! — Его аж перекосило от отвращения. — Я же ребенок! Ре-бе-нок! Ты что, не видишь?
— Никакой ты не ребенок.
— По божественным меркам я еще дитя. Нахадот родился прежде времени. Я, по сравнению с ним, да что я, — мы, все остальные его дети, просто сосунки!
И он завозился среди банок с кремом, подтянул колени к груди и обхватил их руками. Так он выглядел самым настоящим ребенком. Маленьким и уязвимым. Врешь, меня не проведешь такими трюками.
— Зачем тебе это?
Он тихонько вздохнул:
— Ты мне нравишься, Йейнэ. Просто нравишься, и все. А что, на все должна быть причина?
— Честно говоря, общаясь с тобой, я начинаю понимать, что да, должна быть.
Он скривился:
— Так вот, ее нет. Я же говорил тебе — я делаю, что хочу. Развлекаюсь, балуюсь — как ребенок, понимаешь? Нет никакой логики в моих поступках! Что бы ты там себе ни думала. Вот.
И он положил подбородок на колено и отвернулся с обиженным видом. Выглядело очень похоже на настоящий обиженный вид, кстати.
Я вздохнула и задумалась: а если согласиться, что из этого выйдет? Не попаду ли я в какую-нибудь расставленную Энефадэ ловушку? Или, того хуже, в западню, расставленную Арамери? Но потом до меня вдруг дошло: а ведь это неважно…
— Наверное, я должна чувствовать себя польщенной, — вздохнув, сказала я.