-- А кто у нас тогда ее купит то? -- рявкнул Харл, -- Заморенную! И так, кожа да кости.
-- Ага, кожа да кости, говоришь! А кто меня вчера покусал? -- Возмущенно воскликнул Петер, -- Она пихалась как дикая коза. Бока мне поотбила!
Отец, весело фыркнув, зачерпнул со дна котелка то, что осталось и, шлепнув в миску, вальяжной поступью двинулся к телеге. -- Ну, что птичка моя, сегодня есть соизволишь? Или опять дурить начнешь? -- спросил он приторно, однако в голосе сквозила угроза.
Он подошел к ней в плотную, дохнув на нее луком, перегаром и запахом давно немытого тела.
***
За весь день у нее во рту росинки маковой не было. Но есть то, что предлагал Харл она опять не стала. Вечером, когда он пытался накормить ее, она, притворившись, что открывает рот, ловко пнула миску не пристегнутой к кандалам ногой, и все варево оказалось на лице и рубахе у Харла. Было забавно, когда кружок вареной моркови залепил ему в глаз, а куски картофеля и капусты со смешным чавканьем отвалились от рябой морды и ссыпались за пазуху. За это и получить было не жалко.
Но, Кейт смеялась от души недолго. До тех пор, пока не получила сильную пощечину и удар под дых. Но и тогда, нагло улыбаться не перестала. Пусть знают ублюдки, что она не будет им подчиняться до последнего своего вздоха.
Лицо с правой стороны пекло. Видимо, там расплылся большущий синяк. Во рту ощущался солоноватый привкус. Кейт сплюнула кровью в сторону Харла и с вызовом ухмыльнулась.
Но хуже всего было то, что произошло потом.
После нескольких бесплодных попыток, у старшего все-таки ничего не получилось. Совсем озверев от злости и своей постыдной беспомощности, он навалился на нее почти всем весом и поручил все сделать сыну.
Она пыталась кричать, но потная, заскорузлая, вонючая ладонь зажала ей рот. От недостатка воздуха и омерзения Кейт чуть не задохнулась. Она отбивалась как могла, кусалась, брыкалась, но силы были не равны. Сколько это продолжалось, она не помнила. Ее, кажется, опять били, но и это, она помнила смутно.
Это был страшный, нескончаемый, унизительный кошмар.
Очнувшись, когда уже стемнело, она обнаружила, что цепь оказалась и на второй ноге, а мучители спали вповалку возле костра, накрывшись одним общим одеялом. Попытавшись пошевелиться, Кейт ощутила, как все тело пронзила острая, мучительная боль.
Она заплакала тихо, безслёзно, завалившись на бок и уткнувшись в вонючую солому.
Девушке было очень жаль себя, и в тоже время внутри просыпалась и крепла какая-то животная ярость. Злость затопила ее всю, и Кейт лелеяла в себе это чувство, не давала угаснуть. Именно оно, как не странно, придавала ей сил. Сегодняшняя жертва поклялась себе, что как только представиться хоть малейшая возможность, она отмстит. Эти ублюдки получат все, что заслужили. Пусть ей придется самой умереть, пусть на это уйдут годы, или последние минуты ее жизни, но безнаказанными они не останутся.