— А твое какое дело? — тем временем ответил Бурку Фокс, и я притворилась, будто не слышу. — Может, просто кто-то не умеет готовить, а?
— Ну, может, если бы у меня был напарник потолковее, то и спаржа была бы вкуснее? — парировал Бурк.
— Эй-эй! — остановил их Кайл. — Тогда почему у нас вкусно, а у вас — нет?
Я хихикнула, чтобы снять напряжение. Ярость Бурка ощущалась мной буквально на физическом уровне, а мне безумно хотелось вернуть то хорошее настроение, с которым мы садились за стол.
— Ну ладно, — вздохнула я. — А теперь следует разрезать каждый кусочек цыпленка пополам, чтобы проверить, достаточно ли он прожарился. Ведь я совсем не хочу вашей смерти.
— Сомневаешься в моих способностях, да? — обиделся Кайл.
— Конечно сомневаюсь, — ответила я.
Я осторожно откусила кусочек... Очень неплохо. И прожарено как раз в меру, по краям даже образовалась хрустящая корочка. Одним словом, вполне съедобно. Я даже слегка загордилась, пусть мой вклад и был минимальным.
Итак, мы принялись за еду, делясь друг с другом теми кусочками спаржи, которые по крайней мере можно было взять в рот. Правда, я всерьез опасалась, что меня потом стошнит.
— Ну все, я хочу десерта! — Я поняла, что с меня хватит.
Генри понимающе усмехнулся и отправился за булочками, остывающими на полке. Он осторожно, буквально кончиками пальцев, переложил их на тарелку.
— Это korvapuusti[4], — объяснил он.
И, взяв меня за руку, он произнес проникновенную речь. Жаль только, что я ничего не поняла.
Когда Генри закончил, Эрик с улыбкой повернулся ко мне:
— Генри больше всего на свете любит готовить, впрочем, так же как и есть korvapuusti. Он говорит, что если вы останетесь недовольны, то вам следует немедленно отправить его домой. Потому что, если вы не сможете разделить с ним любовь к этим булочкам, у вас с ним точно ничего не получится.
У меня, наверное, было такое удивленное лицо, что Фокс не выдержал и засмеялся. Однако Генри энергично закивал, словно в подтверждение того, что, да-да, он именно это имел в виду.
Задержав дыхание, я взяла булочку:
— Ну, это еще ни о чем не говорит...
Я сразу почувствовала вкус корицы. И чего-то еще вроде грейпфрута... но точно не грейпфрута. Восхитительно и буквально тает во рту. Да, тут не только фантастический рецепт, но и фантастический кондитер. Генри отдал своему шедевру частичку себя самого. И я могла поклясться, что он так выложился ради меня... Хотя в основном все-таки ради себя самого. Ведь он не мог ударить передо мной в грязь лицом и должен был сотворить нечто фантастическое.
Я была в полном восторге: