— Как слон.
— Жизнь налаживается, — сухо ответил я, выуживая из сумки конверт с отпечатками.
Дождавшись ближайшего красного света, я сунул его своему другу:
— Взгляни. Вдруг узнаешь кого-нибудь.
Лешка послушно достал фотографии и бегло перебрал их.
— Ну еще бы!
Отлично! А Ашраф уверял меня, что тот агент до смерти боится лишний раз засветиться.
— И откуда ты его знаешь?
— Это такой человек, которого и тебе хорошо бы знать в лицо. Это начальник отдела в МИ-5, который занимается исламскими экстремистами.
— Что? — Я забрал у Кудинова фотографии. — Это ливанский журналист, как мне сказали.
Лешка перехватил у меня фотографии:
— Да я не о нем, с этим сам разбирайся. Вот этот. Это Джон Фини из МИ-5.
Сзади нам посигналили: светофор переключился на зеленый. Лешка тронулся, а я снова стал перебирать снимки.
— Ты про этого? Про лысого, когда-то блондина? Он здесь главный по всем исламистам?
— Ну. С чего бы иначе нашему египтянину с ним встречаться?
Я задумался. В том, что сотрудник египетской контрразведки, выслеживающий в Англии мусульманских экстремистов, увиделся со своим британским коллегой, ничего анормального не было. Должен ли был Ашраф мне об этом сказать? Тоже нет — я что, докладываю ему обо всех моих встречах? Тогда почему это меня встревожило?
Понятия не имею, но какая-то заноза в меня еще тогда воткнулась. А сейчас, сидя прикованным в нашем стальном сарае, я и вовсе призадумался на эту тему. Почему нельзя допустить, что Ашраф мою американскую легенду раскусил? Он понял, что я — не тот, за кого себя выдаю, и сдал меня британской контрразведке. Это их страна — пусть сами разбираются с подозрительным субъектом!
3
Люди сделаны из разного материала. Кто-то из мрамора, кто-то из гранита, кто-то из простой глины, но после обжига ставшей благородной терракотой. А он был слеплен из придорожной грязи, которая ничем другим не стала — и это было заметно за сто шагов.
Это я про Рамдана. Мы ждали на встречу Мустафу, а явился он. Прислонился спиной к стене прелестного розового здания «Хилтона» на Бейсуотер-роуд, напротив Кенсингтон-гарденс, ногу согнул в колене и тоже упер в стену. Курит и время от времени небрежно сплевывает в сторону тонкой струйкой. В щелку между передними зубами, как плюющаяся кобра. И сигарету держит с особенным, как он наверняка считает, шиком: не между средними фалангами пальцев, как большинство людей, а у самой ладони зажал ее.
— Так это твой Мустафа? — удивленно и даже с некоторым разочарованием во мне спросил Кудинов. Такси высадило нас в конце Квинс-вэй, и мы сейчас со вполне объяснимой предвзятостью сканировали окрестности.