— Это мой Рамдан. Что-то он сегодня без «узи» гуляет. И не на цепи.
— Что будем делать?
— Что делать? Поговорим с ним.
— Уверен?
— А что нам остается?
Кудинов поправил шляпу и направился к алжирцу. Он действительно весь набор из театральной мастерской на себя налепил, и даже походка у него стала стариковская: неторопливая, нетвердая, какая-то деревянная.
Поняв, что этот достойный джентльмен направляется к нему, Рамдан опустил ногу и затянулся поглубже. Кудинов наклонился — он был на полторы головы выше, что-то сказал и выпрямился, ожидая ответа. Рамдан снова затянулся, прикидывая, как поступить, перехватил окурок кончиками пальцев и щелчком отбросил его через весь тротуар на проезжую часть.
Хорошо, что мы с Лешкой заранее решили, что идти рядом с арабом не стоит. Странно бы это смотрелось: седой аристократ и какая-то шантрапа из пригорода. Так было бы в случае Мустафы. А Рамдан-то и вовсе выглядел как Мэкки-Нож. Так что открывал шествие пожилой джентльмен, а за ним шагах в двадцати шел алжирец. Думали мы, думали, но со стороны это все равно выглядело как прелюдия к уличному ограблению.
Я убедился, что хвоста за Рамданом нет, и быстрым шагом нагнал их на боковой аллее парка. Адская парочка мирно устраивалась рядом на свободной скамейке. Я садиться не стал: остановился напротив Рамдана и уставился на него в упор. Приветствовать друг друга мы сочли излишним.
— Что? — с вызовом спросил алжирец.
— Я от тебя хочу это услышать. Где Мустафа?
— Он не придет. И вообще, отвяжитесь от него. Я это пришел вам сказать.
— Твой брат совершеннолетний, — напомнил я. — И у нас с ним уговор.
Рамдан чуть не вскочил со скамьи, но Кудинов успокаивающе придержал его за плечо. Бережно так придержал, как любящий дедушка слишком горячего внука.
— Предупреждаю, если вы от него не отстанете, я вас из-под земли достану, — чуть сбавив тон, произнес Рамдан и снова с залихватским видом тонкой струйкой сплюнул в сторону. — Вам в голову не приходит, чем он рискует. — Он полез в карман куртки и вынул оттуда пачку сложенных листов А4. — Вот. Он с вами в расчете.
Я взял листы и развернул их. Это были ксерокопии паспортов, штук восемь. Страны разные, но имена и внешность людей похожие: мусульманское пушечное мясо. На всех листах были надписи от руки: даты, номера рейсов, аэропорты назначения — Бейрут, Дубай, Карачи. Первые борцы за веру отправлялись через два дня.
— Если бы Мустафу засекли, когда он снимал эти копии, его бы прикончили прямо там, в мечети, — напористо, почти что выкрикнул алжирец. — А это никаких денег не стоит. Так что я сказал: вот забирайте, и он свое отработал.