— Я пришел забрать сына Леонида Куликова. Прошу вас отвести меня к нему.
— Нет.
Алексей недоверчиво хмыкнул.
— Я и близко вас не подпущу к сыну Куликовых. Кто вы, черт возьми, такой?
«А котенок умеет царапаться», — подумал Алексей, и от этой мысли в нем невольно проснулось желание.
— Я — Алексей Ранаевский, его законный опекун.
Мэйзи невольно окинула его взглядом. У него были темные вьющиеся короткие волосы, и он был так красив, что казался воплощенной мечтой.
Наконец кто-то пришел за Костей. Но, поскольку никто не уведет Костю отсюда без нее, значит, он пришел и за ней тоже, но пока не знает об этом. Мэйзи стало страшно, но этот страх был не похож на ужас, испытанный ею при вторжении незнакомцев — это был страх перед тем, что ей уже известно.
Алексей явно не собирался больше ничего объяснять — он развернулся и направился к лестнице.
— Подождите! — закричала Мэйзи, но это его не остановило.
Она бежала за ним два лестничных пролета, что-то бормоча о том, что не надо будить Костю, но он не обращал на нее внимания.
Когда они достигли этажа, где находилась детская, Мэйзи попыталась остановить его физически.
— Прошу вас, остановитесь.
Алексей замер на месте, почувствовав, как женские руки обняли его за талию, невольно ухватившись за его пиджак. Девушка тяжело дышала, и он заметил, что несколько прядей выбились из ее прически. Она явно нервничала. Но Алексей не желал об этом думать и двинулся дальше, а она осталась на месте, и тишину пронзил звук рвущейся ткани.
Мэйзи пережила несколько секунд ужаса, осознав, что она сделала. Их взгляды встретились, и в его глазах отразилось полнейшее недоумение. Радуясь, что наконец-то удалось привлечь его внимание, Мэйзи еле заметно улыбнулась, и взгляд Алексея задержался на ее губах. Она на мгновение отвлеклась, и он, наверное, заметил это, потому что уголки его губ тронула ответная улыбка. Пораженная, Мэйзи опустила глаза и бросилась вперед, загораживая ему дорогу.
— Я не пущу вас к Косте, пока вы не расскажете мне, что происходит.
— Я уже все рассказал, — холодно ответил Алексей. — Я его законный опекун. А теперь уйдите с дороги.
— А если я не уйду, меня уберет кто-нибудь из тех громил, которых вы привели с собой?
Мэйзи понимала: эти слова никак не помогут убедить Алексея в том, что она имеет какие-либо права на Костю, но его высокомерное отношение злило ее. Это не его дом, Костя — не его ребенок. А она — не мебель, которую можно так просто подвинуть в сторону.
— Вы здесь готовите? Убираете? — выпалил Алексей. — Честно говоря, я не привык объяснять свои действия прислуге.