Алексей Ранаевский пересек залитый светом конференц-зал и взял со стола газету, неосторожно забытую кем-то из его подчиненных.
Он ясно сказал, что не желает читать никаких статей о трагедии, случившейся с Куликовыми, но теперь, когда он уже немного оправился от потрясения, его странным образом привлекало то, что нельзя было назвать никак иначе, кроме как цирком вокруг трагических событий. Вопрос о том, как утихомирить журналистов, сейчас был его главной задачей. И лишь; потом у него будет возможность подумать над тем, как пережить потерю лучшего друга.
На третьей странице газеты была фотография Леонида и Анаис на гонках в Дубае. Лео запрокинул голову, смеясь; его рука лежала на тонкой талии Анаис. Они были красивой парой. А рядом с их фото было как раз то, чего Алексей не хотел видеть, — покореженная в аварии машина. «Астон-мартин» 1967 года, любимая «малышка» Лео превратилась в груду железа и сломанных электронных приборов. В такой аварии у Лео и Анаис не было ни малейшего шанса выжить…
Под фотографией располагался комментарий, изобиловавший восторженными эпитетами в адрес красоты Анаис и работы Лео в ООН. Пробежав взглядом по странице, Алексей резко вдохнул.
Константин Куликов.
Костя.
Увидев его имя в газете, Алексей ощутил всю реальность навалившегося на него кошмара. Слава богу, фотографии мальчика в газете не было. Лео очень ревностно охранял свою частную жизнь: Анаис была излюбленным объектом внимания прессы, но об их семейной жизни знали лишь близкие и друзья. Алексей восхищался Лео и следовал его примеру сам. Более того, Лео для него был как раз той самой семьей, и поэтому терять его было особенно тяжело.
— Алексей?
Он резко вскинул голову. В течение нескольких мгновений он не мог вспомнить ее имя.
— Тара, — наконец отозвался он.
Даже если она и заметила паузу, на ее прекрасном лице это не отразилось. Это лицо приносило ей по несколько миллионов долларов в год за съемку в рекламе, куда она ушла, потерпев неудачу на актерском поприще.
— Все тебя ждут, милый, — ласково проговорила она, забирая газету из его рук.
Алексей Ни разу в жизни не ударял женщину и не собирался этого делать сейчас, но все его тело напряглось от злости.
Тара с вызовом подняла подбородок. Она была храброй женщиной — и именно это влекло его к ней.
— Хватит читать эту чушь, — резко сказала она. — Тебе пора собраться с силами, выйти к людям и забыть о своих проблемах.
Все, что она говорила, он и сам знал, но что-то в его мозгу будто заклинило. Он не плакал о Лео и Анаис, как не плакал и о своих умерших родителях, но теперь им овладело странное чувство, с которым он не мог справиться. И причиной этому было имя ребенка, напечатанное в газете.
