| На путях стояли тысячи товарных вагонов, желтых, красных, синих, зеленых, белых, пригнанных сюда со всех концов страны. В Чикаго, вспомнилось Каупервуду, словно меридианы к полюсу, сходятся тридцать железнодорожных линий. Низенькие деревянные одноэтажные и двухэтажные домики, как видно недавно отстроенные и часто даже неоштукатуренные, были уже покрыты густым слоем копоти, а порою и грязи. |
| At grade-crossings, where ambling street-cars and wagons and muddy-wheeled buggies waited, he noted how flat the streets were, how unpaved, how sidewalks went up and down rhythmically-here a flight of steps, a veritable platform before a house, there a long stretch of boards laid flat on the mud of the prairie itself. | У переездов, где скапливались вагоны конки, фургоны, пролетки с налипшей на колесах глиной, внимание Каупервуда привлекли прямые, немощеные улицы, неровные, в ямах и выбоинах тротуары: тут - ступеньки и аккуратно утрамбованная площадка перед домом, там -длинный настил из досок, брошенных прямо в грязь девственной прерии. |
| What a city! | Ну и город! |
| Presently a branch of the filthy, arrogant, self-sufficient little Chicago River came into view, with its mass of sputtering tugs, its black, oily water, its tall, red, brown, and green grain-elevators, its immense black coal-pockets and yellowish-brown lumber-yards. | Внезапно показался рукав грязной, кичливой и самонадеянной речонки Чикаго. По ее черной маслянистой воде, пофыркивая, бойко сновали буксиры, вдоль берегов возвышались красные, коричневые, зеленые элеваторы, огромные желто-рыжие штабели леса и черные горы антрацита. |
| Here was life; he saw it at a flash. | Жизнь тут била ключом - он это сразу почувствовал. |
| Here was a seething city in the making. | Строящийся город бурлил и кипел. |
| There was something dynamic in the very air which appealed to his fancy. | Даже воздух здесь, казалось, был насыщен энергией, и Каупервуду это пришлось по душе. |
| How different, for some reason, from Philadelphia! | Как тут все непохоже на Филадельфию! |
| That was a stirring city, too. He had thought it wonderful at one time, quite a world; but this thing, while obviously infinitely worse, was better. | Тот город тоже по-своему хорош, и когда-то он представлялся Каупервуду огромным волшебным миром, но этот угловатый молодой великан при всем своем безобразии был неизмеримо лучше. |