Кук. Мальчик получает образование, предусмотренное учебными программами сиротских приютов.
Добрынин. Образование, устраивающее попечителей этих заведений.
Кук. Я просил бы советского представителя...
Добрынин. Я не могу не выразить своего удивления и удивления моего народа по поводу того, что детей, отцы которых спасли Европу от фашизма, советских детей, английские оккупационные власти задерживают в Германии! Почему их не отправляют домой, к родителям, которые их ждут? Почему от них скрывают правду? Почему им говорят, что они сироты, когда у многих из них живы матери и отцы? Вы молчите, господа? Вам нечего мне ответить?
Англичане перелистывают бумаги. Добрынин достает что-то
из папки с документами.
Саша! Подойди ко мне! Не бойся!
Протягивает Саше какую-то фотографию. Саша берет
фотографию в руки, долго смотрит на снимок.
Кто это, Саша?
Саша (с трудом и волнением). Мама...
Добрынин. Да! Это твоя мама, Саша! Она сама дала мне эту фотографию! Она живет сейчас в Москве! Она ждет тебя домой! Домой!
Кук (резко). Я считаю поведение представителя недопустимым! Я прошу господина майора ознакомить комиссию с предъявленной воспитаннику фотографией!
Саша взволнован. Он не отрываясь смотрит на фотографию.
Саша (громко). Моя мама! (Добрынину.) Хочу домой! (Протягивает фотографию Куку, радостно.) Meine Mutter! Das ist meine Mutter! Ich will nach Hause!
Англичане знакомятся с фотографией. Добрынин
взволнованно переговаривается с Сорокиным.
Кук (кладя фотографию перед собой на стол). Это не имеет существенного значения для решения вопроса. Не так ли?
Англичане соглашаются.
Добрынин (взволнованно). Господа! Ребенок узнал свою мать!
Кук. Допустим, что это так.
Добрынин (горячо). Неужели возможно какое-либо иное решение, кроме того, чтобы вернуть матери ее сына? Я не говорю уже о том, господа, что то, чему я являюсь свидетелем, наполняет меня чувством глубокого возмущения и тревоги за судьбу наших детей! Оторвать ребенка от родной семьи, от родного дома - жестоко! Но насильно лишать его родины, заставить почти совсем забыть родной язык - это уже не просто жестокость, это бесчеловечность, навеки калечащая детскую душу! Я требую...
Кук. Господин майор, очевидно, забыл...
Добрынин (продолжая). Я ничего не забыл! Я все помню и все понимаю. Я требую, чтобы Саша Бутузов и все другие советские дети, находящиеся здесь: русские, украинцы, латыши, - все, кто бы они ни были, были отпущены домой! Только домой! И отпустить их - ваш долг, ваша служебная обязанность, господа!
Саша испуганно переводит глаза с Добрынина на Кука.