— крикнул Алек Макдональд, повернувшись в сторону дороги. Он стоял на веранде лечебницы, в тени которой сидели около десятка местных жителей. Дерри Фаррар тоже был там, он склонился над ребенком и заглядывал тому в ухо через отоскоп.
Помахав в ответ на приветствие Алека, Сондра вернулась в хижину, закрыла дверь и некоторое время пыталась сориентироваться. Под столом стояло ведро с прозрачной водой и фарфоровый таз с отбитыми краями. Она вымыла руки и лицо прохладной водой, затем сменила дорожную одежду на легкое хлопчатобумажное платье, которое оставляло плечи и руки обнаженными, и, чувствуя себя свежее, вышла из хижины.
Алек встретил ее на полпути к лечебнице, когда засовывал стетоскоп в задний карман синих джинсов.
— Как вы себя чувствуете?
— Так, словно могла бы проспать еще сто часов! — Она посмотрела туда, где находился Дерри — тот опустился на колено и перевязывал ногу одной женщине. — Помощь не нужна?
Алек оглянулся через плечо и покачал головой:
— На сегодня хватит. Не волнуйтесь, очень скоро ваши руки будут заняты. А теперь пойдемте встретимся с семьей.
Все собрались в общей комнате отдохнуть и обсудить работу истекшего дня. Сондру представили работникам миссии: женщинам из племени кикуйю, робким молодым медсестрам, прошедшими подготовку в Момбасе, еще одному белому врачу, который, как и Сондра, работал здесь временно, и нескольким проповедникам из Соединенных Штатов и Великобритании. Так много людей участвовали в разговоре, что своими голосами они почти заглушили вечернюю передачу «Голоса Кении». В общей комнате царило невиданное с утра оживление. Все дружелюбно приветствовали Сондру, некоторые пожимали ей руку, и даже временно работавшие в миссии белые здоровались с ней, произнося: «Джамбо» и «Салам».
Она вместе с Алеком присоединилась к группе, сидевшей за одним из длинных столов, чтобы попить чай с печеньем. Сондру буквально засыпали вопросами — главным образом о том, что происходит в мире, ибо «Голос Кении» передавал очень мало международных новостей.
Из кухни вышел Нжангу, уставился на нее холодными глазами и поставил перед ней чашку сомнительной чистоты.
— Похоже, он меня недолюбливает, — тихо сказала Сондра, взяв чайник, который ей передал Алек.
— Нжангу со всеми ведет себя так. Он любит лишь Дерри, что странно, ибо они когда-то были врагами.
— Врагами?
— Нжангу участвовал в восстании мау-мау, наводившем на всех страх, а Дерри находился в рядах полицейских формирований, которые выступали против восставших.
Сондра была знакома с историей Кении и знала, что в пятидесятых вспыхнуло сеявшее террор восстание мау-мау. Это была кровавая, черная страница в истории Кении.