Рут холодно смотрела на мужчину, лежавшего на больничной койке, словно тот был ей незнаком. Ее мать опустилась на стул рядом с койкой и громко плакала.
— Вчера вечером он сказал, что плохо чувствует себя. А я не слушала его, разрази меня Господь! Мне показалось, что твой отец снова жалуется на то, как я готовлю. Сегодня утром он собирался пойти на работу и свалился на пол, а я осталась с ним одна!
Вне этой палаты, за электронными дверями, изолировавшими кардиологическое отделение от остального мира, собиралась толпа Шапиро. По правилам кардиологического отделения к больному допускались лишь два посетителя, а поскольку мать Рут отказывалась покидать свое место у койки мужа, то остальных впускали по одному.
Трубки и мониторы не испугали Рут так, как остальных. Сейчас ее пугало то, что происходило внутри нее, — ужасные, ранящие как острие ножа эмоции вырывались из нее, точно призраки. От этих эмоций у нее закружилась голова. Ей показалось, что пол уходит из-под ног. Рут ухватилась за железную кровать и уставилась на прикрывшие неподвижные глаза синеватые веки, отвисшую челюсть, едва заметно поднимавшуюся и опускавшуюся грудь. «Ты не должен умереть! — отчаянно и настойчиво твердила Рут. — Разговор между нами еще не окончен».
Когда Рут собралась уходить, миссис Шапиро удержала ее за руку.
— Куда ты? Не смей уходить! Ты не должна оставлять отца вот так. Рут, ты же врач!
— Мама, если мы обе останемся, то другие не смогут навестить его.
— Тогда пришли Джуди. Сейчас мне нужна Джуди.
— Мама, другие тоже имеют право войти, на всякий случай.
— На всякий случай! На какой случай, я спрашиваю?!
— Мама, говори тише.
— Вот какая у моего мужа дочка! Только посмотри на себя — в глазах ни слезинки!
Рут увидела, что медсестра, стоявшая у мониторов, неодобрительно нахмурила лоб.
— Мама, это кардиологическое отделение. Мы должны вести себя тихо. Слезы я буду лить потом.
— Потом? Когда потом? Когда он умрет, боже упаси?
— Мама, если ты будешь продолжать в том же духе, я попрошу дать тебе успокоительное.
— Конечно, вот ты какая! У тебя совсем нет сердца! — Миссис Шапиро закрыла лицо носовым платком. — Ты всегда обижалась на отца. Одному Богу известно, почему ты так поступала.
— Мама…
— Рут, ты же знаешь, что это разбило его сердце! Ты поступила в медицинский колледж, а он хотел, чтобы ты завела семью. Ты разбила сердце отца, теперь он при смерти, а сердце матери сдает… Рут, ты только тем и занимаешься, что огорчаешь родителей!
Рут взглянула на лицо чужого ей человека, лежащего без сознания, и подумала: «Неужели я всю жизнь огорчала его? Что ж, тогда, наконец, я добилась своего. Его сердце разбито».