Мики посмотрела на тяжелые шторы, закрывавшие темные стекла окон, и ей показалось, что сквозь треск огня в камине слышно, как в саду шумит апрельский дождь.
— Сначала я хотела умереть, — тихо продолжала Сондра. — Я не разговаривала целыми неделями… Я не очень много помню из того, что произошло. Самолет загорелся, и я побежала к нему, считая, что смогу вытащить из него Дерри. Взрыв отбросил меня назад. Все говорили, что лишь благодаря чуду не обгорело мое лицо. Но руки… Руки были похожи на два куска мяса, которые слишком долго жарились на гриле. Они почернели, и местами виднелись куски розовой плоти.
Сондра говорила с мягким британским акцентом, усвоенном в миссии, и не отрывала глаз от царственного желтого ковра:
— Самое страшное, что я подхватила инфекцию. В Найроби хорошо потрудились. Там мне не дали умереть, хотя я их умоляла об этом. Затем, когда я стала приходить в себя, вспомнила своего маленького мальчика и подумала, что ради памяти о Дерри должна жить для Родди. Мне расхотелось умирать. Вот тогда не удалась пересадка кожи, и мне хотели ампутировать руки.
Сондра наклонилась, хотела было взять кружку, затем передумала и заняла прежнюю позу. Мики с трудом поборола желание взять кружку и поднести ее к губам Сондры. Она не знала, что сказать. Все произошло столь трагично, столь нелепо. С одной стороны, Сондра была ее давней подругой, первой, кто без всяких условий предложил ей свою дружбу, свою одежду. Но, как это ни жестоко, нынешняя Сондра была ей чужой, пугающей, вселяющей страх незнакомой женщиной, и Мики не знала, что сказать.
— Сэм Пенрод — один из лучших врачей в нашей стране, — наконец произнесла она.
Сондра посмотрела на нее:
— Но ты ведь будешь при этом присутствовать, правда?
— Обязательно. Я буду навещать тебя каждый день.
— Я имела в виду во время операции.
— Подождем, что скажет Сэм.
Сондра согласно кивнула.
— Он действительно очень хороший врач, — торопливо заверила Мики. — Я видела результаты его операций.
Сондра снова кивнула.
Мики смотрела в эти янтарные, неподвижные глаза и чувствовала, что вздрагивает от тревоги. Насколько Сондра устойчива? Внешне она казалась спокойной, смирившейся со случившимся. Со дня трагедии прошло девять месяцев, девять месяцев на то, чтобы привыкнуть справляться с новой ситуацией. Но справлялась ли она? А что если внешний вид лишь тонкая маска, а внутри она слаба и находится на грани срыва? Что Сондра ждет от Сэма Пенрода? Какие чудеса ей грезятся? А что если у него ничего не получится?
Теперь Мики впервые позволила себе прямо взглянуть на руки Сондры. Словно два свертка, сулящих беду, они лежали на коленях — забинтованные от локтя расширяющимися слоями белой марли, они походили на два факела. Мики чувствовала, что ее тревога растет. Что под всеми этими бинтами? Какой кошмар скрывает Сондра?