На улице раздались какой-то плеск и бульканье. Дверь распахнулась, и в проеме появился он, мокрый с головы до ног.
Он начал говорить мне о Богородице.
Потом он снова придавил меня и приказал открыть рот. Достав нож, он отнял у меня голос, и при этом кричал: «Никогда больше!»
Ты пришел и забрал Джипа, пока меня не было. Наверное, когда я полоскала белье в ручье.
– Мы не можем позволить себе лошадь, – объявила мама за ужином. Наш ужин – три запеченных картофелины. Это все. Даррелл к ним даже не притронулся. Ткани на ноге воспалились и пахли травами. Мама лечила его отварами трав, от запаха которых у меня раскалывалась голова.
– Кстати, а откуда у тебя лошадь?
Каждый раз, когда она ко мне обращается с вопросом, она делает паузу, как будто ждет, что я отвечу, как будто обвиняет меня, что я не могу этого сделать. Вечное напоминание о моем уродстве и о том, какие страдания оно ей доставляет.
– Я не хочу, чтобы кто-то обвинил нас в краже. Она принадлежит кому-то из бойцов из Пинкертона?
– Нет, мама, – сказал Даррелл.
Я с трудом скрыла свое изумление.
– Если она захочет, лошадь теперь будет принадлежать ей.
Откуда он знает? Что он видел?
– Она не захочет, – отрезала мама, – потому что мы не можем позволить себе ее держать. Вот так-то.
Густой и пряный запах трав действовал на меня удушающе.
Даррелл приподнялся с подушек и буркнул:
– Отличное животное. Глупо будет с ним расстаться. Будет возить меня зимой.
Она сердито посмотрела в его сторону.
– А ты, я так думаю, будешь за ней ухаживать?
Она не увидела, как я вышла из комнаты.
На улице стало совсем темно, но мне очень нужно было выйти из дома. Лучше я посплю в хлеву, чем услышу хоть еще одно мамино слово.
В небе сверкали звезды, воздух был холодным и чистым. Я прислонилась к забору. Гнев постепенно уходил.
Тачка. Я так ее и не привезла.
Интересно, вернулся ли ты?
Некоторые точно уже добрались до города. Может, и повозки? Наверняка они уже успели всех вывезти.
Мне не требовалась видеть дорогу, по которой я шла. Можно было бы накинуть шаль, но мне не хотелось за ней возвращаться.
В твоем доме свет не горел. Ты наверняка еще не спишь. Может, я встречу тебя в городе? При этой мысли мои шаги ускорились.
Я поспешила в город. Большинство окон было освещено, в том числе окно Мелвина Бранда. Он кого-то лечил на кухонном столе. Мне не было видно лица его пациента, только бледное до синевы тело, покрытое ранами. Я побежала дальше.
Моя тачка стояла пустой у дверей лавки Эйба Дадди. Я взялась за ручки и покатила ее обратно, по дороге слушая и наблюдая за тем, что происходит в городе. Повозки еще не приехали. Скорее всего, они вернутся завтра.