— Отец, боярин-то где?
— Где ж ему быть, у себя стрелы пускает.
— Скоро придет?
— К ночи, не раньше.
— Тогда мы к нему пойдем. Кто проводит?
— Дарью возьми, она знает.
— А ты ужин готовь. Мы дорогой двух зайцев подбили.
— Ужин будет. А зайцев у нас и своих хватает. Во видишь — из кустов выглядывают, ждут, когда мы им ботву бросим. Будто в лесу травы нет.
Дарья оказалась худенькой бабой лет сорока. Она ненадолго скрылась в землянке. Появилась уже в новой рубахе, голова повязана светлым платком с цветочками, в руках несколько кусков бересты. Ни слова не сказав, пошла вперед. Сургун нагнал ее и спросил, как поживает боярин.
— Что ему! Блажит, — ответила она пренебрежительно. — Стрелы делает да пускает. — На все другие вопросы отвечала односложно — «да», «нет».
Из леса вышли на большой вспаханный выжиг. Тут виднелся участок еще не выбранной репы, на нем работало несколько баб и ребятишек. Дальше шло жнивье, стояли частые скирды жита. За жнивьем виднелась яркая зелень озимых.
Сургун, ничего толком не добившись от Дарьи, отстал и принялся объяснять Юрше:
— На эту заимку к зиме знаешь сколько народу наезжает! А сейчас вот репу убирать некому. Хлеб с горем пополам скосили, а жрать многие приедут.
— Лихие люди? — Юрша сказал и тут же поправился: — Кудеяровцы?
— Ну да. Таких заимок множество по Воронежу, Дону и на Волге есть. Не только разбоем живут, но и хозяйство ведут. Тут староста, голова их, слабоват, мужиков распустил, а с бабами много ли сделаешь. А так, иную заимку от казачьей не отличишь.
— И на добычу не ходят? — удивился Юрша.
— И они ходят, и казаки тоже.
— Тогда чем же кудеяровцы от казаков отличаются?
— Казачьи станицы учтены в Поместном приказе, что ль. И опять же службу воинскую тут на украйне несут. А кудеяровцы живут сами по себе. Вон в казанский поход людей давали, казаками назвались. А другой раз царевы вои приезжают, начинают заимки жечь. Казаки и грабить ватажников помогают.
— А кудеяровцы что?
— А что кудеяровцы? Царевы вои с большими ватажками не связываются. А так, кого поймают, тут же вешают. Никого не милуют, ни баб, ни ребятишек. Ну и наши...
Пока они разговаривали, Дарья вывела их к поляне. В дальнем углу ее у шалаша сидел человек. Дарья окликнула его, и он направился к ним навстречу. Сургун, приветствуя его, назвал боярином и представил спутника как опального князя. Тот обрадовался Сургуну, обнял его, а Юршу оглядел с ног до головы, отрицательно покачал головой, что-то вроде как промычал. Дарья подала голос:
— Боярин говорит, что не ведает такого князя.
Сургун спросил: