За думами не заметил, как рядом оказался Сургун.
— Юрий Васильевич, там моя внучка в кибитке ждет.
Хоть снег и по пояс, Юрша побежал и вмиг очутился у кибитки. Настя, закутанная платком, в шубе, показалась куколкой.— Здравствуй, Настенька! А что боярышня?
— Здравствуй долгие годы, Юрий Васильевич. Боярышня Таисия Прокофьевна меня прислала за своим словом.
— Слушаю. — Юрша, почувствовав, как слабеют ноги, присел рядом с ней.
— И сказала боярышня Таисия: свет очей моих, Юрий Васильевич! — говорила Настенька, а у самой по щекам слезы катились. — Видно, встретились мы с тобой в недобрый час. Судьбина горькая разлучает нас на веки вечные! И никто на этом свете не поможет нам. Не видать мне твоих голубых очей, не ласкать тебе меня, девицу. Не ищи дороги-пути, чтобы встретиться. Все дороги-пути мне заказаны. Все двери на замки заперты, а ключи от тех замков в море брошены. Забудь меня, Христом Богом молю. Виновата я перед тобой и невиновная. Забудь меня, найди девушку достойную. И горько мне будет, а за тебя буду радоваться. А в монастырь уйдешь, молись Богу за меня многогрешную...
Понимал Юрша, конечно, что Настя передает ему песню- плач девицы. Но за этой песней он увидел Таисию в слезах, в запертой светелке и забыл обо всем на свете.
— Ей, может, и заказаны дороги, а мне нет! Пойду найму отчаянных ребят и выкраду Таисию! — Юрша вскрикнул громко и напугал и Акима и Сургуна, а еще больше Настю. Она взмолилась:
— Что ты, Юрий Васильевич! Такое государь не простит ни тебе, ни боярышне!
— Какое дело государю! — горячился Юрша. — Мало ли случаев, когда и боярских и княжеских дочерей умыкают! Брат ее — другое дело, но с ним мы договоримся.
Настя даже вскрикнула:
— Господи! Да боярин Афанасий рад был бы Таисию за тебя отдать! Но государь... А-а!! — Девушка в страшном испуге закрыла рот руками.
— Что государь?! — вскрикнул Юрша.
Настя смотрела на него с таким ужасом, что и ему вдруг стало страшно. Она залилась слезами. Юршу забил озноб, он, заикаясь, прошептал:
— Государь... Та-Таисия... — И закричал: — О горе мне! Против меня все силы ада! Будь проклят...
Подбежал Сургун:
— Уходи, Настенька, уходи. У нас за такие разговоры языки рубят!
Настя прыгнула из возка в снег. Юрша схватил ее за руку:
— Постой. Скажи боярышне и мое слово. За всю жизнь я любил только ее и никогда не позабуду! Нависла надо мной беда смертная. Раньше я спастись хотел, может, убежал бы куда. А теперь мне жизнь не мила. Один конец скорей бы! А пока жив, пойду в монастырь, схиму приму. Прощай!
Юрша повалился в кибитку, Аким вскочил на облучок. Застоявшиеся кони легко вынесли через снежные сугробы, по дороге пошли ходкой рысью.