— A-а... Говорить невмоготу...
— Потерпи маленько, и твои смажем.
Подошел Неждан, смотрел, как Мокруша перевязывал ноги Юрши. Когда закончил, спросил:
— Юрий Василич, меня послушаешь иль тошно?
— Слушаю. Чего хочешь сказать?
— Хотел узнать, выдюжишь ли, если дальше поедем?
— Я-то выдюжу. Вот Акиму тяжело.
— Ничего, я крепкий. Вези, вези дальше, Неждан.
— Хорошо. Сейчас ухи принесут. Похлебаете и — в путь. А тебе, — Неждан обратился к Мокруше, — вот этого парня в помощники ставлю. Он указал на мрачного верзилу в овчинной шубе и такой же шапке. — Прежде чем князя поить снадобьем, сам его попробуй. Да смотри не шути с этим молодцом, не обмишурься, не ровен час. Он на руку быстр. Имя у него Смертушка. Внял? И опять же, ценный он сторож, говорить не умеет, мешать тебе не будет.
Мокруша сердито взглянул на Неждана:
— Не хочешь ты понять, голова, что, кроме вас, мне податься теперь некуда. Должен поверить мне.
— Верю. Верю всякому зверю, а тебе да ежу — пока погожу! Всякое случается: и у девки ребенок рождается. Вон и уху несут.
Хотел уйти, но Юрша остановил его:
— Погоди, Неждан. Из рук царя ты меня вырвал, а дальше что?
— Отвезу в Дикое Поле к Гурьяну. Там поправишься и будем думать, как дальше жить. А сей день должны до лежбища дойти. Есть у нас такое зимовье. Там отдохнем сколько-то и — дальше.
После стоянки в лесу опять выехали на Пехорку-реку. Сменные кони шли ходко. На козлах восседал дед в тулупе, рядом Неждан, позади в передке притулились Мокруша и Смертушка. Возки сопровождали теперь всего шестеро верховых в полушубках государевых стражников. Во втором возке сидело несколько ватажников с луками и саблями.
На этот раз Мокруше было теплее, ему дали широкую свитку, в которую он и закутался. На Неждана он сердился, даже отвернулся от него. Зато тот был настроен благодушно и заговорил первым:
— Обиделся, да? А зря. Наше дело такое — каждого куста бойся.
— Так ты и своих людей боишься? — отозвался Мокруша.
— Бояться необязательно, а присматриваться нужно. У нас люд разный. Иной раз Разбойный приказ своих шишей засылает. Не распознаешь — конец ватажке. А ты с самим царем знался, с нашего брата шкуры сдирал.
— За князем Юрием тоже присматриваешь? Он тоже царю служил и вашего брата не жаловал.
— Юрий Васильич другое дело. Мы к нему за три года присмотрелись. Вот так-то.
Помолчали. Снег валил по-прежнему густо. Неждан вновь нарушил молчание:
— Звать-то тебя как?
— Слышал, чай, Мокрушей кличут.
— Так и при крещении назвали?
— Крестили Лукой, да я и сам порой забываю про то...
— Так вот, Лука, чем заниматься у нас будешь? Бездельников мы не любим. Каты нам не нужны, при нужде каждый ватажник может повесить или голову снять.