Храмцов удивленно вскинул брови, мол «о чем это вы?», затем увидел хлеб, колбасу и еще круче вскинул седые брови.
Но, опять же, как человек интеллигентный, ломаться не стал и вынул свой финский нож.
— Бесподобно! — сказал Устин Яковлевич, отведав колбасы. — Где вы такую купили?
— Домашняя это. Мама стряпала…
— Что вы говорите!.. Позвольте еще кусочек. Спасибо.
Конечно, после того как поужинали, стало им немного веселее. Чаю только не хватало.
— Устин Яковлевич, а вы правда — профессор?
— Да, — горячо подтвердил Храмцов, будто испугавшись, что Алексей в этом может усомниться.
— Чуднό, — усмехнулся Алексей.
— Как? Не понял, простите…
— Я думал, профессора все время в кабинетах сидят, в лабораториях разных, В халатах, а на голове — черная такая тюбетеечка…
— Тюбетеечки носят академики, — поправил Храмцов. — Притом, главным образом, лысые.
— Так как же это выходит: один профессор, значит, сидит себе в кабинете, а другой по болотам лазает?
— Иногда большие научные открытия делаются именно в кабинетах, — заступился за своих коллег Устин Яковлевич.
— Все равно это несправедливо: один в кабинете, а другой по болотам… Вы вот, например, и простудиться можете, и утонуть где-нибудь. А на вас, поди, государство сколько денег истратило, чтобы выучить на профессора?
Храмцов сразу не ответил: может, он подсчитывал, сколько на него государство денег истратило. Потом сказал:
— У меня был товарищ. Однокашник. Но он специализировался по другой отрасли науки и стал, как вы говорите, кабинетным, лабораторным профессором… А знаете, отчего он умер?
— От инфаркта?
— Нет. От лучевой болезни. Несмотря на все предосторожности…
— Ясно, — кивнул головой Алексей.
В домах поселка гасли огни — там, должно быть, люди укладывались спать после трудов праведных. Некоторым, должно быть, уже посчастливилось увидеть хорошие сны.
Алексей поежился, поднял воротник шинели.
— А это вы когда-нибудь уже видели? — спросил Храмцов, показывая вверх.
Алексей задрал голову.
Этого он еще никогда не видел.
Через все небо бежали бледные полосы света. Они выстраивались в затейливую пирамиду и, чуть выждав, чтобы зрители на земле могли оценить трудную фигуру, разбегались в стороны. А затем строились уже в иную пирамиду. Там, на небесном просторе, было где разгуляться, И свет гулял — широко, смело…
— Северное сияние. Каково? — с гордостью объявил Храмцов, будто оно, сияние, состояло на техвооружении подчиненного ему Джегорского разведрайона.
— Здорово, — похвалил Алексей. Ему очень понравилось. — А разве оно бывает летом?
— Какое же сейчас лето? Всего месяц остался до зимы…