- Мать моя женщина...- промычал я, и вырубился снова.
Второе возвращение моего бреного тела в жестокий мир, прошло немного легче. Голова уже не так раскалывалась, и от каждого движения не тянуло пугать большого белого брата. Зрение с трудом, но все же фокусировалось, по крайней мере на ближайшем ко мне окружении. А оно, в смысле окружение, было очень таки колоритным. Около меня, не останавливаясь ни на минуту, суетился мужичок лет этак сорока пяти, низенький уже начинающий лысеть. То и дело, суматошно всплескивая руками, он гонял туда сюда двух старушек, которых я и увидел когда в первый раз очухался.
- Хто ты?- еле выдавил я фразу.
- Да как же так, барин, неужто не узнали?- Мужичок снова замахал руками.- Федот я, управляющий батюшки Вашего, Сергея Данилыча!
От его ответа, мне стало очень так, не по себе. Потому как, реконструкторы, до такой степени придуриваться не стали бы. Да что там говорить, травма она и в Африке травма, сейчас не до розыгрышей. Те же ролевики, давно бы на любой попутке отправили бы меня в более или менее приемлемую больничку, а не крутились бы тут со скоростью бешеной мухи. И хоть кто нибудь знакомый, обязательно заскочил бы навестить. А тут, всех вижу в первый раз... Так это что выходит, я в прошлое ухнулся? В баре попал... Лишь бы только не перед революцией, а то хлопнут мужички, и как зовут не спросят...
- Не помню ничего...- промычал я через силу.- Память отшибло... Слушай, Федот, пусть уйдут все. Я в тишине полежу, отдохну немного. До вечера далеко?
- Дак полдень на дворе...
- Ну и хорошо. Вечером придешь, и все расскажешь, что и как случилось. А сейчас иди, и всех остальных забери.
Что то бормоча, управляющий испарился, по пути цыкнув на бабулек так, что они порхнули из комнаты не хуже птиц. Я же, остался наконец один. Собрать мысли в кучу никак не удавалось, они как неправильные пчелы роились в моей многострадальной голове, заполняя мозг неправильным медом. Винни-Пуху такое и не снилось...
Первый вопрос который не давал покоя, был настолько банален, что и к гадалке не ходи,- где я? Или если уж на то пошло,- когда я? И второй,- что теперь делать? Признаваться кто я такой на самом деле нельзя. Вернее можно, только остаток жизни тогда пройдет в веселом доме с желтыми стенами. Там конечно полное гособеспечение, но как то мне не катит жить в одной комнате с Наполеоном или Карлой Марксом. Не с моим рылом, как говорится, в калашный ряд. Лучше уж здесь перекантуюсь. Тем более многое можно списать на амнезию. Как говорил уважаемый Доцент,- здесь помню, а здесь не помню. Ладно, придет Федот, и я с него живьем не слезу, пока не узнаю что к чему.