Наконец-то! – дружно выдохнула Россия.
Можно сколько угодно говорить о германских шпионах и британских агентах влияния, но факт остается фактом. Николай, человек, по сути, очень мягкий и добрый, оказался никудышным правителем, ухитрившись за годы своего правления так настроить против себя народ – весь, от измученного войной крестьянства, лишенного большей части кормильцев, до недовольной слабостью власти аристократии, – что весть о падении трона вызвала восторг без преувеличения единодушный. Отречение царя приветствовал даже Святейший Синод!
В общем, всенародное ликование выглядело очень искренним и очень дружным. Ура, ура, Россия наконец стала свободной, ненавистного царя свергли, и теперь уж точно прямо завтра настанет всеобщее счастье. Ну или по крайней мере послезавтра. Хотя для кого самодержец был в самом деле ненавистным – это еще вопрос, да и всеобщесть ликования при более пристальном рассмотрении выглядела уже не настолько всеобщей. Трезвые головы понимали, что у ликующих гораздо больше шансов достичь полного хаоса, нежели всеобщего счастья, но сколько их бывает, трезвых-то? Революционная эйфория опьяняет даже самых устойчивых покрепче любого спирта. Вдобавок новая власть, освобождая «томившихся в застенках кровавого режима светочей народной борьбы», заодно с политзаключенными выпустила и обычных уголовников, что совсем не способствовало упорядочиванию разраставшегося хаоса.
Ну да, как бы там ни было, фарш назад не провернешь, ликование ликованием, а нужно было приспосабливать собственную жизнь к новым условиям. Когда настанет обещанное благоденствие и кто его обеспечит – неизвестно, а вот о безопасности надобно заботиться сегодня и – лично. Пьяные толпы, даже если это опьянение благородными идеями, а тут к идеям добавлялось вполне материальное содержимое активно разграбляемых винных складов и «монополек[5]», опасны своей предсказуемой непредсказуемостью.
Аркадий Владимирович понимал все это очень хорошо. Ясно было, что «черный день», на который он готовил свое укрытие, похоже, настал. Да, возможно, все и успокоится, и наладится, но – скоро ли? Лучше перестраховаться и нырнуть в заранее вырытую норку. Вылезти, если предвидение обманывает, никогда не поздно.
Он закрыл магазин и мастерские, рассчитался с «художниками», подмастерьями и продавцами, выдав каждому что-то вроде выходного пособия, и пообещал: если беспорядков не будет, всех соберу, все восстановлю. Распустил прислугу – тоже с щедрым выходным пособием и довольно правдоподобными объяснениями: дела, мол, уезжаем надолго, так что горничные и кухарки пока не надобны, а уж когда вернемся, тогда посмотрим.