Теперь у Фанни появилась важная миссия — пережить тренировки. Родерик, естественно, в этом ей не поможет. После того случая с Элиусом, он общался на первый взгляд, как обычно, сухо и односложно. Но Фанни чувствовала, что за этим скрывается огромное недовольство.
— Раз мы закончили, я пойду, прогуляюсь, — сказал Оливер потягиваясь.
— Ты сделал задачи по метеорологии? — спросил Родерик.
— Ты имеешь в виду те пару десятков странных задачек с непонятными символами? — спросил Оливер.
— Именно их, — сурово сказал Родерик.
— Ну, они никуда от меня не денутся, правда!? — улыбнулся Оливер и исчез из комнаты быстрее, чем Родерик что-то ответил.
— Поговори с ним, — сказала Лея Фанни, выходя следом за Оливером.
Они понимала, что это сделать необходимо. Но лучше бы отложить разговор до лучших времен. Поговорить, лет так через пять, или десять, и перевести все в шутку. Потому что сейчас, судя по тому, какой холодный взгляд Родерик бросил в ее сторону, шутить он не собирался.
Фанни молча стояла посреди комнаты, а он вел себя так, будто не замечал ее присутствия: повернулся спиной и стал чересчур уж сосредоточенно перекладывать свитки.
— Родерик, — робко сказала Фанни, когда молчать было уже глупо. По правде сказать, положение стало глупым минут так 10 назад, но она не могла заставить себя произнести ни слова. Эта странная, неестественная тишина давила. Хотелось ее разрушить любой ценой.
— Что? — ответил Родерик, не отрывая взгляд от свитка.
— Я хотела извиниться за тот случай, — тихо сказала Фанни.
Родерик ничего не ответил, продолжая читать с неослабевающим вниманием.
— Я понимаю, что сглупила, больше я не поступлю так, никогда, честно-честно, — сказала Фанни.
— Хорошо, — сухо ответил Родерик.
Но Фанни, черт побери, не видела в этом ничего хорошего. Сейчас он был похож на скалу, высокую, гордую, и непробиваемую скалу. Если бы он на нее накричал, обвинил, сбил с ног водяным шаром, в конце концов, было бы лучше, чем это ужасное, ничем не прикрытое равнодушие. Его хотелось разрушить любой ценой.
Фанни сделала то, что не позволяла себе никогда — подошла вплотную и схватила за воротник, вынуждая посмотреть на нее.
— Скажи хоть что-нибудь, — сказала она и с ее глаз потекли слезы. — Не будь таким непробиваемым. Накричи на меня, не знаю, побей, если хочешь. Сделай, хоть что-нибудь, но только не будь таким… таким…
Фанни всхлипнула.
Родерик мягко убрал ее руки, отошел на несколько шагов, взял графин с водой и протянул ей стакан.
— Выпей и успокойся, — сказал он. — Да я зол. Но не на тебя. Я терпеть не могу таких самодовольных засранцев. Мне жаль, что твой первый поцелуй был с таким, как он. Этого не должно было произойти.