При освобождении Фертэ-су-Жуар французские патриоты взяли в плен немецкого коменданта города майора Шмитгофа. Его задержал бородатый молодой человек в берете. Майор всмотрелся в лицо и прохрипел:
— Дюпюи?! Вы?.. Вы?..
Они давно и хорошо знали друг друга. Вот некоторые подробности их знакомства.
Ранней весной того года недалеко от Фертэ-су-Жуар был найден убитый немецкий офицер. Немцы взяли в качестве заложника проживавшего в Фертэ парижского профессора, известного физика Эрнеста Ансельма. Но через несколько дней в своей квартире был убит командир полка СС полковник Кноблаух, и жизнь заложника повисла на волоске.
Внезапно по городу разнесся слух о его побеге. Это казалось невероятным (ему было семьдесят лет!). Между тем слух был верен.
Понятно, какое смятение охватило гестапо и комендатуру. Скажем только, что в розысках виновных майор Шмитгоф усердствовал больше всех. Но кое-кого, кто знал закулисную сторону дела и втихомолку наблюдал за майором, забавляло, как усердно майор направляет розыски по ложному следу.
Тому была тайная, никем не подозреваемая, почти неправдоподобная причина: майор Шмитгоф, комендант города, сам участвовал в организации побега.
Это произошло вот как.
Однажды утром, придя на службу, Шмитгоф обнаружил исчезновение некоего письма, хранившегося в его личном сейфе. По-видимому, письмо было очень важное: обнаружив его пропажу, майор должен был схватиться за спинку стула, чтобы не упасть. Все поиски оказались тщетными. Задыхаясь от испуга, майор вызвал дежурного по канцелярий. Это был придурковатый писарь Михель Лангер.
— Сюда входил кто-нибудь в мое отсутствие?
— Так точно, господин майор! — ответил солдат. — Осмелюсь доложить, я входил.
— Дурак! Не о вас речь! Я спрашиваю входил ли кто-нибудь?
— Виноват, господин майор! Я как бы хотел сказать, что, кроме моей личности, никого не было. Таким образом, выходит, что никто не входил.
Михель Лангер стоял навытяжку, вытаращив свои большие глаза. В них невозможно было увидеть проблеск мысли.
— Вы не видели письма на голубой бумаге? Оно лежало в моем сейфе.
Солдат замер. Но тут же оживился:
— Ах, голубая бумажка? Да?
— Да, дур-рак! — рявкнул Шмитгоф. — Какая глупая скотина, всемогущий боже! Ну, чего смотришь? Где письмо?
Михель Лангер опять выпялил глаза на майора.
— Письмо? Его нет? Ну, значит, пропало, господин майор.
Он сказал это, храня свою обычную, почти детскую ясность взора, и майор прогнал его, осыпая бранью. «Эльзасский гусак», «свинья», «солдат Швейк», «голова капусты» и тому подобное долго еще доносилось из кабинета. Но майор кричал только затем, чтобы дать хоть какой-нибудь выход своей все возраставшей мучительной тревоге.