Никто другой, кроме как коллега по работе, это быть не мог. Я – детдомовец, семьей так и не обзавелся, друзьями тоже. Даже не знал, как зовут соседей по лестничной клетке. Если кто-то приходил ко мне, я просто не открывал. С этим смирились и перестали тревожить вообще. Я решил, что и на этот раз выберу излюбленную тактику. Просто сделаю вид, что меня нет дома.
Звонок повторился, действуя на нервы все больше. Когда он раздался в восьмой раз, я не выдержал. Что ж, сами виноваты. Не хотели уходить по-хорошему! Теперь я просто вышвырну их, покрыв предварительно матом. Сейчас я и на это способен. Уже держа на языке заготовленное ругательство, я распахнул дверь. Воздух со свистом вырвался изо рта, я с трудом удержался на ногах и ухватился за дверной косяк.
На пороге стояла… она.
Волосы, собранные в строгий узел, растрепались и повлажнели от дождя, темно-красная блузка намокла, очерчивая каждый изгиб стройного тела. Губы Клаудии были крепко сжаты, глаза смотрели в упор. Я не мог понять, что выражало ее лицо. Мотал головой, чтобы лучше соображать, но это мало помогало.
– Впустишь? – хрипло спросила она.
Я посторонился, пропуская ее, полностью утратив дар речи. Не мог поверить, что она пришла ко мне. Зачем? Теперь, когда я уже смирился с ее отсутствием в моей жизни. Клаудия поджала губы, разглядывая жуткий бардак, в который превратилась моя обычно аккуратная и чистая квартира. Упаковки от еды, шкурки от колбасы, валяющиеся по полу, пустые бутылки, сигаретные окурки. Один стул я растрощил о стену и сейчас он сиротливо смотрел на меня тремя ножками и поломанной спинкой.
Ну и пусть! Я с вызовом вздернул голову. Пусть думает, что хочет. Я для нее никто, значит, и она должна стать для меня никем.
Клаудия обернулась и суховато осведомилась:
– Где у тебя пылесос и швабра? Или хотя бы веник?
Моя челюсть отвисла и замерла, не в силах вернуться на место. Совершенно ошарашенный, я неопределенно мотнул головой в сторону кладовки. Она прошла мимо меня, слегка задев плечом и оставив после себя аромат дорогих духов. Я жадно втянул носом воздух и уставился вслед.
– Пока я буду убирать, тебе не мешало бы душ принять, – заметила она, вернувшись с веником и тряпкой.
– Душ? – тупо спросил я.
– Да, а то разит от тебя, как от мамонта. – Ее губы тронула легкая улыбка. – Так моя тетка выражалась.
Я замер, чувствуя, как по телу растекается тепло. Будто что-то таяло внутри, расползалась давящая тяжесть. Осознав, каким отвратительным должен ей сейчас казаться, я захотел провалиться сквозь землю. Быстро кивнул и прошел в ванную. Плескался там около получаса, чувствуя, как понемногу трезвею. Когда вышел, первым делом заглянул в единственную комнату. Боялся, что Клаудии там уже нет. Боялся, что она вообще мне почудилась.