Я поняла, что выбор стоит не из легких. Либо я потеряю парня, который мне нравиться и стану поводом для разговоров о том, как я отказалась (я была уверена в том, что все друзья Райана узнают о моем поступке). Либо я соглашусь на секс, но при этом будет уязвлена моя гордость и еще какое-то непонятное мне чувство, которое претило сделать задуманное. Примерно десять минут я лежала не шелохнувшись, а внутри меня боролись два чувства.
Удовольствия я не получала. Пока он занимался моим телом и не обращал внимания на мое лицо, слезы тихо струились по щекам. Мне было паршиво. Скверно. Будто я совершаю преступление, но в данном случае так и было, но только оно было совершенно над моей совестью. И тогда я окончательно решила, что время еще не пришло. Будто чужой голос сказал мне: «Не с ним. Не сейчас». Тогда я встала с кровати и подошла к окну. Райан остался лежать на кровати и оттуда начал расспрашивать меня о том, почему я отказываюсь, ведь сама пригласила его. Я долго не могла выставить его из дома, но, в конце концов, мне удалось это сделать. Помню, что тогда долго просидела у окна и все не могла вытеснить чувство, напоминавшее потребность в ком-то. Я ясно ощущала, что мне не хватало кого-то.
На следующий день я его бросила, хотя он просил объяснить почему, я толком ничего и не сказала, лишь то, что причина во мне, а не в нем. Мы остались друзьями, а через пару дней у него появилась новая пассия.
С мамой было все немного сложнее. Она долго уговаривала меня все рассказать ей, чтобы я поделилась своими чувствами по поводу произошедшего (или точнее сказать, не произошедшего). Ее остановил только такой ответ: «Мам, я не смогла и все тут, – тогда я выдавила из себя улыбку и продолжила. – Я не хочу больше об этом говорить». На что она воскликнула: «Ладно, ладно. Договорились!», и чуть не заплакала, приговаривая, что это может и к лучшему.
Но тут я вспомнила еще один важный момент, на который я тогда не обратила внимания. Пока я пребывала в унынии и обдумывании, Элизабет тихо сказала, что он скоро придет. Разумеется, я не была способна отреагировать на эти слова, настолько я была поглощена собственными мыслями. Интересно, о ком она тогда говорила?
Сейчас она тоже поверила и сказала:
– Ну, ничего, придешь со школы и поспишь. Завтрак на кухне. А я пошла на работу. Удачного дня!
Когда она ушла, на моем лице опять отразилось негодование и усталость. Завтрак был съеден наполовину. В течение всего оставшегося времени я просидела на широком подоконнике, рассматривая надвигавшиеся белоснежные перьевые облака. Хоть стекло и отделяло меня от внешнего мира, где сегодня царил теплый солнечный день, я все же чувствовала теплоту лучей, окутавших собой весь город: дорогу и поля; каждое деревцо и листик, наслаждавшиеся таким прекрасным днем; озера и реки, впитавшие в себя последние яркие лучики летнего солнца. Но боюсь такие, по-настоящему теплые дни, скоро кончатся. Лишь до этих выходных, как и обещал Тед, погода будет, несомненно, хорошей. Я думала об этом и впервые искренне улыбнулась предстоящей поездке. Я любила ездить туда и сидеть на утесе, наблюдая за закатом, и предаваться мечтаниям, хотя обычно меня одолевала печаль.