Знаешь, как все началось? Вначале я думала, что не смогу убедить тебя дать мне сдержать слово, которое я дала Линтону, – ведь я твердо обещала ему, когда мы с ним прощались, что я приду на другой день, но ты тогда заболела и вниз не спускалась, так что мне удалось ускользнуть из дома. Пока Майкл чинил замок калитки, я взяла у него ключи рассказала ему, что мой кузен очень просит навещать его, потому что болен и не может сам прийти в усадьбу, и что мой папа запрещает мне туда ездить. Еще я договорилась с Майклом насчет пони. Он любит читать и собирается скоро оставить службу у нас, чтобы жениться. Вот он и предложил мне давать ему книги из библиотеки на время, а он будет прислуживать. Но я предпочла давать ему мои собственные книги, и они ему даже больше понравились.
Во время моего второго посещения Грозового Перевала Линтон явно был в лучшем настроении, чем тогда, когда мы с тобой его видели, а их домоправительница Зилла прибрала комнату и зажгла камин. Она сказала, что мы можем делать, что нам угодно, потому что Джозеф ушел на одно из своих молитвенных собраний, а Гэртон Эрншо отправился на охоту с собаками (истреблять фазанов в нашем лесу, как я позже узнала!). Она принесла мне подогретое вино и имбирный пряник и вообще всячески меня обхаживала. И вот мы с Линтоном уселись у камина – он в кресле, а я в маленькой качалке – и принялись смеяться и болтать. Оказалось, что нам так много нужно сказать друг другу: мы начали обсуждать, куда будем ходить и чем заниматься летом. Но я не буду тебе пересказывать наши разговоры, потому что ты скажешь, что мы болтали глупости.
Правда, мы чуть не поссорились. Линтон сказал, что в жаркий июльский день лучше всего с утра до вечера лежать на вереске посреди пустоши и слушать, греясь в лучах яркого солнца, как пчелы сонно жужжат в цветах и как поют над головой жаворонки в безоблачной небесной синеве. Таков его идеал райского блаженства. Мне же по душе совсем другое: хочу качаться в густой шелестящей листве на ветвях высокого дерева, когда дует западный ветер и по небу несутся яркие белые облака. И чтобы со всех сторон несся неистовый щебет не только жаворонков, но и дроздов, коноплянок, кукушек. Еще хочу видеть вдаль – насколько хватает глаз – вересковые пустоши, пересекаемые тенистыми прохладными лощинами, а рядом пуcть ветер играет полевыми цветами и травами, вздымая их гигантскими зелеными волнами. Хочу, чтобы и леса, и веселые ручьи, и все вокруг пело и плясало от радости бытия. Линтон желал, чтобы мир лежал в дымке покоя, а я – чтобы он искрился и звенел от восторга. Я сказала, что его рай – это сонная полужизнь, а он сказал, что мой рай – это пьяное веселье. Я сказала, что в его раю я тут же заснула бы от скуки, а он сказал, что в моем раю он не сможет дышать, а потом он стал очень грустным и раздражительным. В конце концов, мы договорились, что попробуем и то, и другое, как только погода позволит нам это сделать, а потом мы расцеловались и опять стали друзьями.