Не очень-то убежденная словами кузена, Кэти опустилась на землю, а он устроился подле нее.
– Очень похоже на твой рай, – сказала она, оглядываясь кругом и стараясь изо всех сил казаться веселой. – Помнишь, мы уговорились провести по дню в таком месте, которое каждый из нас считает самым приятным на свете? Сейчас мы почти что в твоем раю, только на небе облака, но они такие мягкие и легкие, что так даже лучше, чем при ярком солнце. На следующей неделе мы, если ты сможешь, поедем в парк при усадьбе и попробуем попасть в мой рай.
Казалось, Линтон не помнил, о чем они когда-то говорили, и не понял, что Кэтрин имела в виду. По всему было видно, что он с трудом поддерживает разговор. Его не занимал ни один предмет, которого она касалась, он не слушал, какие забавы и развлечения она ему предлагала, и потому на лице Кэтрин теперь явно читалось неудовольствие. Что-то изменилось и в его поведении, и в самом его существе. Если раньше он выказывал неудовольствие по малейшему поводу, но эту его раздражительность можно было перебороть лаской и нежностью, то теперь его охватила вялость и апатия. На смену своенравию избалованного ребенка, который нарочно вредничает и капризничает, чтобы с ним носились, пришли замкнутость и самоуглубленность тяжелобольного человека, отвергающего любое утешение и усматривающего в благодушии и веселости окружающих оскорбление для себя. Кэтрин – как и я – почувствовала, что наше общество не приносит ему удовольствия, а воспринимается скорее как наказание, и она не постеснялась прямо спросить его, не уйти ли нам прямо сейчас. Это предложение неожиданно вывело Линтона из летаргии и вызвало в нем какое-то странное оживление. Он опасливо посмотрел в сторону Грозового Перевала и стал просить, чтобы она посидела с ним еще хоть полчаса.
– Но я думаю, – сказала Кэти, – что тебе лучше сейчас находиться дома, чем сидеть здесь на открытом воздухе. Я вижу, что сегодня не в силах развлечь тебя ничем: ни рассказами, ни песнями, ни болтовней. За эти полгода ты стал мудрей меня, мои затеи тебя не вдохновляют. Поверь, если бы я смогла подбодрить тебя хоть немного, я бы с удовольствием с тобой посидела.
– Останься и отдохни сама, – ответил он. – И еще, Кэтрин, не думай и не говори никому, что я очень болен. Сегодня душно, и от этого мне тяжко. К тому же я гулял до вашего появления, а для меня это слишком. Скажи дяде, что я чувствую себя неплохо. Выполнишь мою просьбу?
– Я скажу ему, что ты сам так считаешь, Линтон. Я лично не возьмусь утверждать, что ты в добром здравии, – сказала моя молодая госпожа, немало удивленная тем, что он просит ее подтвердить явную ложь.