Женщина улыбнулась, и эта улыбка кардинально изменила её лицо, до этого казавшееся высеченным из мрамора. Глаза озорно сверкнули, и я с изумлением узнала их. Внешние уголки век чуть опущены, как у Дмитрия, только голубые.
— Лена, — не так мне представлялось это знакомство.
— Отлично, Лена. Одевайтесь, и будем пить кофе. Раз уж мой сын привёл домой девушку, то я просто обязана знать о ней всё. — Галилианна подмигнула и направилась на кухню.
Вспомнив, в каком виде мы вчера там всё оставили, я юркнула в спальню. Ни за что отсюда не выйду. По крайней мере, пока не вернётся псионник.
В дверь легонько постучали, и я отскочила от неё, как ужаленная. Створка приоткрылась и в образовавшуюся щель просунулась рука с ухоженными ногтями, через которую была перекинула моя одежда. За дверью хихикнули.
— Не заставляйте меня долго ждать. Всё равно не отстану, — сказала женщина и удалилась. Покраснела я целиком, от пальцев ног до кончиков ушей.
Когда я набралась смелости показаться на кухне, там уже был наведён порядок, а Галилиана, тихонько подпевая включённому радио, накрывала на стол.
— Садитесь, — кивнула очень довольная собой женщина, — и перестаньте смущаться. Я ещё помню, каково быть молодой и влюблённой.
Она сняла пушистый голубой свитер и небрежно бросила на спинку стула.
— Итак, — мать Дмитрия села напротив и пододвинула ко мне дымящуюся чашку, — желаю услышать полный рассказ. Всё: от знакомства до вашего приезда сюда.
Её кад-арт висел на витой серебряной цепочке. Очень похоже на диаспор благородного серого оттенка с перламутровым блеском. Если это так, то передо мной личность творческая, наделённая многими талантами и тщеславием в довесок.
— Не могу, — вымученно улыбнулась я. — Это связанно с работой, а дело по закрытой категории.
— Так вы коллеги? — Галилиана в свою очередь посмотрела на цепочку кад-арта под моей блузкой.
— Не совсем. Он ведёт моё дело.
— Надеюсь, он не был очень строг, — женщина рассмеялась и подмигнула.
Я обратила внимание на её глаза, их голубизна стала прозрачной, и за этой завесой проглядывало что-то иное, несовместимое с весельем. Что-то более приземлённое и знакомое. Расчёт, предвидение, не знаю, как назвать эту странную рациональность. То же самое было в глазах её сына.
— Что вы делаете в столице? Или это официальное представление?
Вот тут-то меня и ударило. События вчерашнего вечера — что из них было следствием, а что причиной.
Наверное, в моем лице что-то изменилось, потому что Галилианна нахмурилась, полные губы слегка поджались.
— Понимаете, у меня вчера… бабушка умерла, — произнести это оказалось очень трудно.