Золушки из трактира на площади (Каури) - страница 34

Но сейчас на ней не было платья.

Не было ничего, кроме гарнитура, отсветы которого волшебными прикосновениями украшали ее, делая лицо загадочным, шею — лебединой, а ямочки над ключицами — изящными и волнующими.

Кай стоял сзади, положив ладони ей на плечи.

— Как ты красива, — прошептал он, лаская ее взглядом. — Посмотри на себя!

Приказу в его голосе Матушка не могла не подчиниться. Но, подняв глаза, посмотрела не на себя — на него, на любимого. Зеркальная рама неожиданно представилась ей рамой портрета, на котором были нарисованы совсем незнакомые люди. Женщина с открывающей шею и плечи высокой прической, в великолепном синем бархате пышного платья и сиянии драгоценностей. И мужчина за ее правым плечом в того же цвета мундире. Подобную пару она могла представить на картинке из сказки, которую матушка рассказывала маленькой Бруни, засыпающей под шум, доносящийся снизу — из трактира. Но никак не в оправе старой, местами треснутой зеркальной рамы.

Кай мягко подтолкнул ее к себе, и она невольно откинула голову ему на плечо. Он провел по ее шее пальцами снизу вверх, очертил скулу и маленькое ушко… Опал качнулся, внутри его океанской голубизны заиграли солнечные искры, будто и впрямь на морском просторе лучи трогали гребни волн и тонули в них, рассыпаясь золотой пыльцой. Рука Кая медленно двинулась вниз по ожерелью, в ложбинку…

— Это гарнитур моей матери, — вдруг сказал он, и Матушка, разомлевшая от ласк, открыла глаза. — Дивно идет тебе… Она была бы рада видеть это.

— Была бы?.. — переспросила Бруни.

— Она умерла, — с грустью ответил Кай. — Отец после ее смерти так и не женился.

— А ты? — сорвалось вдруг с языка, и Матушка не успела себя остановить.

Испуганно зажала ладонями рот.

— Что я? — удивился Кай.

Незнакомка в зеркале бросила на Бруни высокомерный взгляд. «Кто я и кто — ты, — укором жгли ее глаза. — Корова в конском седле? Простушка, возомнившая себя королевой? Стыдись!»

Дрожащими руками Бруни принялась расстегивать ожерелье.

— Что случилось? — нахмурился Кай.

— Зачем ты принес мне его? — тихо спросила она и осторожно, будто боясь разбить, положила ожерелье на туалетный столик.

И взялась за сережку.

— Эти украшения, они… чудесны, но разве могу я носить их? Я — дочь Хлои, дочери трактирщика, и Эдгара, морского бродяги? Неужели… — она резко обернулась, не стыдясь наготы, — неужели ты хотел посмеяться надо мной?

Кай пораженно отступил.

Опалы загадочно мерцали на столике и в зеркале.

— Я хотел отдать их тебе! Подарить на день рождения, который у тебя завтра — мне сказал об этом Пип!