* * *
73 года, 1 месяц, 5 дней
Суббота, 15 ноября 1996 года
Из общего наркоза вышел отдохнувшим. Ни малейшего беспокойства относительно того, что дальше. Не то чтобы это вообще не волновало, но в том-то и заключается один из главных плюсов больницы: поскольку тут занимаются исключительно телом, воспользуемся этим и отложим все остальные проблемы на потом. Иначе говоря, к чему ломать себе голову? Все равно это ничего не даст. Тем более что у меня ничего не болит. Зонд работает за меня. Все прекрасно. Вот когда его будут вытаскивать, тут покрутишься, пояснил мне сосед по палате. Увидим. Я знаю что говорю. Я ведь тут уже третий раз. Эта чертова операция ненадолго! Увидим. Да уж увидели.
С другой стороны, история моего соседа заслуживает внимания. Он мне немного приврал. Он здесь в третий раз, но по разным поводам. В первый — да, это была резекция шейки простаты, как у меня, но во второй — полное удаление этого трюфеля в связи с подозрением на рак. (Интересно, почему я всегда представляю себе простату в виде трюфеля?) А вот в третий раз — это уже совсем другое дело. Едва выйдя из больницы, он в соответствии с рекомендациями лечащего врача (Ничего не меняйте в ваших привычках, мсье Шарлемань. Все как раньше? Все как раньше!) тут же отправился на охоту — все как раньше. Было это 15 сентября, на следующий день после открытия сезона, — я не мог такое пропустить! Там его товарищ, он же зять, спотыкается, случайный выстрел — и господин Шарлемань получает вместо удаленной простаты начинку из мелкой дроби. Он рассказывает об этом со смехом. Я смеюсь вместе с ним.
— Но все равно, когда зонд вытаскивают, тут покрутишься!
— Увидим, мсье Шарлемань.
— Да уж увидели.
* * *
73 года, 1 месяц, 8 дней
Понедельник, 18 ноября 1996 года
Не люблю я, когда меня навещают в больнице. Как не любил посещений в пансионе, если когда-нибудь меня посадят в тюрьму, я и там буду отказываться от свиданий. Гарантия минимального душевного комфорта состоит в герметичности нашего внутреннего мира. В больнице я — один среди множества таких же одиночек, трогательно составляющих мне компанию. Так что никаких посещений, никого — кроме Моны и Грегуара, конечно. И еще Тижо, который пришел повеселить меня и рассказал историю про Луи Жуве[37]: как он вышел из больницы после удаления простаты. Официант в кафе, где Жуве по утрам всегда пил кофе, любезно поинтересовался его здоровьем. И поскольку официант заикался, его вопрос выглядел примерно так: М… м… мс… мсье Жу… Жу… Жув… Жув… ве… А ч… ччч… чччттт… что таккк… кое прос… прос… проссстттт… простатит? На что Жуве с высоты своего величия небрежно отвечает: Простатит, мой мальчик, это когда писают так, как ты говоришь.