— У меня есть нечто, что может заставить вас поменять планы на вечер. Вам прислали кое-что посыльным.
Имоджен последовала за матерью к нише, где стоял небольшой сундук.
— Что это и откуда?
— У меня есть некоторые подозрения относительно отправителя, но мальчик-посыльный отказался сообщить имя человека, который нанял его. Итак, вы приглашены на маскарад в публичном парке Рениле-Гарденс. Там будет много знакомых. От Кассии только что прибыло приглашение для вас. Она пришлет за вами карету.
— Может, сундук тоже от нее?
— При сундуке была записка, из которой следует, что таинственный отправитель также приглашает вас на маскарад, то есть у вас уже два приглашения.
Имоджен посмотрела на мать.
— Вы заглядывали в сундук?
Герцогиня отрицательно покачала головой и протянула ей записку.
— Думаю, там маскарадный костюм. Если нет, в наших собственных старых сундуках наверняка найдется что-нибудь подходящее.
Имоджен сложила записку и сунула ее в кармашек. Она узнала почерк Блекберна.
— Кто автор записки?
Проигнорировав вопрос матери, девушка заглянула в сундук и поджала губки, стоило ей увидеть яркое лоскутное шитье. На дне обнаружились черная полумаска и бубен.
— Кто-то хочет видеть тебя в костюме Коломбины[15], — задумчиво проговорила ее мать. Было ясно, что герцогиня не одобряет вкус неизвестного дарителя, но и грозить, что сожжет его в прах, она тоже не стала. — Гм-м-м… Кто бы мог проявить о вас такую заботу, дитя мое?
Костюм прислал герцог, в этом не было ни малейших сомнений. Только он мог настоять на том, чтобы она нарядилась любовницей Арлекина. У этого человека весьма странное чувство юмора…
-Норгрейв рассердится, когда узнает, что мы уехали с маскарада, ничего ему не сказав!
Тристан молча кивнул, хотя у него были свои причины согласиться с Имоджен. Они с Норгрейвом часто делили в постели женщину, а иногда и двух. Подчинить ее собственным желаниям, привести в бесчувствие своей страстью — это было увлекательно и заставляло обоих испытывать удовлетворение особого рода. Он совершенно не жалел о прошлом и о бесчисленных дамах, с которыми оттачивал мастерство любовника. Если бы он предложил Норгрейву забыть о пари и перейти к другому плану: соблазнить Имоджен и продемонстрировать ей, как это может быть приятно — иметь сразу двух любовников в своей постели, тот сразу бы согласился и они нашли бы другой способ померяться силами.
Но Тристан не сделал ничего подобного. Он лгал человеку, которого привык считать чуть ли не братом, и готов был солгать ему снова. Стоило ему подумать об Имоджен, как он моментально становился эгоистом. А уж если пытался представить, как маркиз целует и ласкает женщину, сидящую сейчас рядом с ним, у него непроизвольно сжимались кулаки.