— А мне понравилась эта мисс Мэдисон, — словно размышляя вслух, произнесла Гиневра, — есть в ней что-то необычное, а кроме того… — Гиневра сделала паузу, чтобы я мог отключиться от того, что уже было сказано, и чтобы привлечь мое внимание к последующим словам: — Я, кстати, хотела тебе кое-что сообщить.
— А может, не стоит?
Гиневру было уже не остановить.
— Нет, стоит. Так вот, слушай: могу поклясться, что никакого объявления я не вывешивала. Ну, что ты на это скажешь?
— Откуда же тогда Ленни узнала про комнату? — машинально переспросил я.
— В самом деле, откуда? — пожала плечами Гиневра и указала мне рукой на лестницу: — Иди-иди, помоги своей подружке.
— А что это за история с десятью долларами, кто это тебе деньги в залог оставляет?
Кто бы мог подумать, что Гиневра может быть такой скромной и застенчивой.
— Ах, это не важно, какая разница. Все равно комнату он теперь не получит.
— Кто он? — настойчиво переспросил я. Покрутив кудри пальцами, Гиневра вздохнула:
— Да ладно, рано или поздно все выяснится. Как веревочке ни виться… Это, Ловетт, моя философия. Рано или поздно и ты обо всем узнаешь. У тебя вон сколько времени впереди, это я по сравнению с тобой уже дряхлая развалина, так что подожди немного.
Я поднялся по лестнице к комнате, только что снятой Ленни. Она открыла дверь, и я ее даже не сразу узнал: ее лицо сияло, да и поздоровалась она со мной так тепло и ласково, что присутствуй при этом Гиневра — нам ни за что было бы не избежать очередных расспросов о степени близости наших отношений.
— Какое замечательное место, а вы, вы просто потрясающий! Если бы не вы… Нет, как здорово вы держались во время разговора.
— По-моему, ничего особенного.
Ленни улыбнулась мне, и от этой улыбки ее лицо словно осветилось изнутри.
— Я так и знала… Знала, что вы окажетесь таким скромным, — произнесла она столь загадочным тоном, что со стороны могло бы показаться, будто кто-то ей годами рассказывал обо мне до того, как мы наконец встретились. — Но вы не правы, уверяю вас. Нельзя стыдиться своих достоинств, ими нужно гордиться. — Ленни оглядела комнату и рухнула в кресло, вытянув ноги перед собой. — Вы даже не представляете себе, как я счастлива.
Судя по всему, сделать ее счастливой было нетрудно. Не спорю, комната была большой, а потолок в ней высоким, но этим достоинства помещения, пожалуй, и исчерпывались. Окна, начинавшиеся почему-то практически от пола и доходившие до верхнего карниза, смотрели на задний двор соседнего здания — на пожарную лестницу и вездесущие веревки с сохнувшим бельем. Подоконники были покрыты слоем сажи, а серый свет, проникавший в комнату через пыльные стекла из узкой кишки между домами, вряд ли мог побеспокоить тяжелый летаргический сон, в котором пребывали диван и кресла весьма почтенного возраста. Из украшений в комнате присутствовал лишь календарь, оставленный предыдущим жильцом. Запечатленная на нем обнаженная девица уже начала загибаться по углам. В дальнем конце комнаты находился умывальник, а на нем, на металлическом подносике, лежал кусок мыла, нижняя часть которого, похоже, когда-то угодила в воду и теперь превратилась в омерзительное, почти застывшее желе.