Дождавшись, пока я стряхну пыль с совка в мусорную корзину, она предложила:
— Давайте переставим мебель.
Перетаскивание по комнате дивана и двух кресел заняло у нас непропорционально много времени и отняло немало сил. Мы подолгу спорили о том, куда поставить тот или иной предмет, и стоило нам прийти к согласию, как Ленни незамедлительно меняла принятое решение. Только диван мы перетаскивали раз десять — ставили его к окнам, напротив камина, у стены, но все эти комбинации ей не нравились. В результате Ленни согласилась поставить кресла спинками к окну, и когда мы наконец закончили этот маневр, она с удовлетворенным вздохом оглядела комнату.
— Давайте так и оставим, — предложила она.
Следует отметить, что диван в тот момент был на время отодвинут к стене и стоял спинкой к центру комнаты. Ленни поднатужилась и отодвинула его от стены примерно на ярд, чтобы человек, сидящий на диване, мог достать ногами до плинтуса.
— По-моему, получилось просто замечательно, — гордая собой, объявила она.
— Ленни, нельзя так оставлять диван.
— Почему?
— Он же отделен от остальной части комнаты.
Ленни рассеянно кивнула, а через пару секунд ее лицо просветлело.
— Ну конечно, какая же я глупая, — не особо переживая по этому поводу, сказала она и, помахав руками в воздухе, предложила: — Давайте развернем его.
Мы поднатужились и в очередной раз развернули эту тяжеленную штуковину. К этому моменту мы оба успели изрядно пропотеть.
— Ну вот, теперь совсем другое дело, комнату просто не узнать, — заявила Ленни.
На самом деле все было не так уж замечательно. Большая, почти пустая комната по-прежнему утопала в грязи и пыли, а старая потертая мебель все так же мало радовала глаз, несмотря на то что была расставлена не так, как раньше. Несколько минут мы просидели молча, восстанавливая силы. Вдруг я заметил, что губы Ленни дрожат.
— Ленни, что-то случилось?
— Я сама не понимаю, — сказала она и закурила очередную сигарету.
Пепел она привычно стряхивала прямо себе на юбку, а о том, что сигарета докурена, догадалась только тогда, когда окурок стал жечь ей пальцы. Лишь после этого она выронила его на пол.
— Нужно будет повесить какие-нибудь картины по стенам, — сказала она, — а еще я шторы повешу. Этого никакая хозяйка мне запретить не сможет. Ну а потом… — хитро улыбнувшись и сверкнув при этом зубами, добавила она, — я обязательно разверну диван так, как он и должен стоять: лицом к стене.
Ленни закашлялась и заговорила вновь уже знакомым мне осипшим голосом:
— Слушай, Майки, а сейчас я хочу, чтобы ты ушел.
Признаться, эти слова прозвучали для меня неожиданно.